Случайный билет в детство

– Привет, Ген, я к тебе, гитару вот несу.

– А что, наигрался уже? – и, спохватившись, отступил. – Ты проходи-проходи. Вот ребята обрадуются!

Что за ребята гостят у Генки, стало ясно в комнате. У Кима собрался почти весь состав «Палитры», не хватало только Андрея-ударника. Кроме того, на диване рядом с Григорьевым сидела Елена Михайловна.

– Смотрите, кто пришел! – сказал Ким и подтолкнул меня: – Проходи, Серег.

– Здрасть! – поздоровался я.

– О-о-о! – Все разом встали, но Витя, отложив гитару, шагнул ко мне первым.

– Здорово, боец! – он схватил мою руку, но увидев на ней ссадины, сильно жать не стал.

Елена Михайловна подошла следом и коснулась моей желтоватой щеки.

– Как же так, Сергей? Неужели так необходимо драться?

– Так было надо, Елена Михайловна.

– Эх, мужчины… – и Щупко со вздохом села на диван.

– Здравствуй, Сережа, – кивнула Надя, – а что у тебя с голосом?

– Горло. Болит немного.

– Это пройдет, – уверенно сказала Надя, – у меня уже прошло.

– Конечно, – согласился я, однако подумал – вряд ли я «Скучаю» по-прежнему спою, того голоса уже не будет.

Поздоровался с Алексеем и, наконец, протянул инструмент Генке.

– Спасибо.

Генка взял гитару и переглянулся с Витей.

– Мы… – начали было разом Ким и Григорьев, вновь переглянулись, затем Витя сказал, – я вот решил свою гитару тебе подарить, и вдруг узнаю, что Гена свою тебе уже дал…

– Ненадолго, – уточнил я.

– Ну, дружище! – укоризненно посмотрел Витя.

Генка виновато пожал плечами, а Григорьев поднялся, взял у меня инструмент Кима и вручил хозяину.

– Так как у тебя она в единственном экземпляре, то в поход пойдешь со своей, а у Сергея будет вот эта. – И Витя протянул свою гитару мне.

– Спасибо, – я от неожиданности выставил руки перед собой, – не стоит…

– Бери, пока дают, – строго сказал Григорьев.

– Не волнуйся, Сережа, – улыбнулась Елена Михайловна, – у Витюши еще две есть.

Я взял гитару, взял пару аккордов. Гитара звучала изумительно. Кстати!

– А что за мелодию вы тут играли?

– Да так… – вдруг смутился Григорьев, – вариации на свободную тему.

– Засмущался-то! – улыбнулась Надя, затем повернулась ко мне. – Это мы песню сочиняем. Витя играет, а мы стихи пытаемся сложить.

– И как, выходит? – спросил я.

– С середины-наполовину, – поморщился Григорьев. – Трудно писать стихи на готовую мелодию.

«Ага, – подумал я. – обычно наоборот, сначала стихи, потом мелодия». И попросил:

– Наиграй-ка.

Витя взял гитару у Кима и начал играть.

Слушал, чуть прикрыв глаза. Очень красивая мелодия…

– Стой, – остановил я Григорьева, – Начни-ка сначала.

Витя удивленно поднял брови, но вопросов задавать не стал. Остальные тоже промолчали, заинтересовавшись. Дело в том, что есть у меня стихи, которые написаны давно, даже на музыку когда-то наложить пытался, но не получалось, и я оставил это дело, зато сейчас…

Вновь звучит музыка, а я отбиваю такт, про себя пропевая куплет. А что, нормально получится!

Опять попросил начать заново, и сам приготовил гитару. Витя проиграл маленькое вступление, я подхватил мелодию своей гитарой и, чтобы не захрипеть, тихо запел:

Мы были разные с тобой.
Из часа в час, из года в год.
Я тень, рожденная луной,
Ты греешь солнцем небосвод.

Все вокруг оживленно задвигались. У Нади в руках появилась нотная тетрадь, в которую она начала быстро записывать слова песни.

Бывает раз за сотни лет,
Сошлись светила среди дня,
Луны и солнца слился свет,
И ты увидела меня…

Мне играть было больно, пальцы плохо слушались, но я терпел.

С небес ты ангелом сошла,
К тому, что тенью был рожден.
Любовь ко мне тебя вела,
А я был грустью утомлен.

Боль в пальцах стала невыносимой, и, видя, что мне играть трудно, Ким отобрал у меня гитару.

Ты согревала душу мне,
А я тебя не замечал,
Ты приходила и во сне,
А сны я сразу забывал.
Твоих трудов я не ценил,
Твою заботу отвергал.
Печаль свою запоем пил.
Чего искал и сам не знал.

Елена Михайловна начала раскачиваться в такт мелодии. Заметив, что я на неё смотрю, улыбнулась и подмигнула.

Я говорил тебе – люблю,
Но от любви своей бежал.
Свободу я ценил свою,
И вдруг… тебя я потерял.
Ушла ты в утренний туман,
Опала чистою росой.
Взлетела в синий океан,
Исчезнув высохшей слезой.
И сердце сжалось от тоски.
За лед в груди себя коря,
Прося прощенья у любви,
Везде я стал искать тебя.

Надя уже не успевала записывать слова. Алексей принялся ей помогать.