Случайный ребенок босса

– Не нужно ничего говорить, Богдан. Всё, что ты мне скажешь… оно мне не понравится.

– Я хотел бы, чтобы всё у нас было иначе. Чтобы мы встретились с тобой не в это время, а чуть раньше, – тихо произносит мужчина, глядя мне в глаза.

Моё сердце дрожит от этих слов, как и мои губы, а потом умирает. Медленно и мучительно.

– Ты делаешь только хуже, – говорю хрипло. – Я бы вообще не хотела с тобой встречаться.

Щека Полянского дергается как от удара.

Богдан протягивает руку, словно хочет накрыть мою, но замирает в миллиметре от моих пальцев. Я чувствую тепло его кожи своей. Кончики пальцев начинает покалывать, и я загипнотизированно смотрю на это мизерное расстояние между нашими руками. Оно – ничто. Но преодолеть его мы оба не в состоянии.

Просто какой-то блок.

После того, что я видела в его номере… я не знаю, зачем это всё.

Зачем мне быть частью его семьи? А я непременно ей буду. Наш общий ребёнок свяжет нас невидимыми узами на долгие годы. Даже если мы не будем вместе, нам придётся общаться. Созваниваться, реже – видеться, создать общий чат в мессенджере, решать какие-то общие вопросы. Я всегда буду в стороне. Просто мать его ребёнка. Жена у него будет другая. Не любимая, но другая.

Что мне делать со своими чувствами? С чувствами, которые зреют внутри моего сердца уже не первый день. С чувствами, которые пока причиняют мне только боль и расстройство.

Я хочу быть любимой женщиной для своего мужчины.

Затянувшееся неловкое молчание между нами прерывает появившаяся официантка. Девушка ловко расставляет на столике наш заказ и, пожелав приятного аппетита, удаляется в сторону кухни, без борьбы оставив Вадика своей коллеге.

Помешивая ложкой ароматный чай, я слежу за тем, как Богдан нехотя убирает со стола руки и, откинувшись на стуле, складывает их на животе, смотрит в окно. Задумчивый и уставший.

Мне его жаль. Я наврала ему. Только показывать этого не собираюсь. И винить его не могу. И Илона в чём-то права… а в чём-то… за Даньку мне хочется броситься на неё и, вцепившись ей в волосы, хорошенько встряхнуть.

Вместо этого подтягиваю тарелку с выпечкой ближе к себе и произношу будничным тоном, словно не мы несколько секунд назад пытались прочесть по глазам, что каждый для другого значит:

– Я хочу уволиться и вернуться в родной город. У мамы есть знакомая акушерка…

– Нет, – громко говорит Богдан, не дав мне закончить.

Нет.

– Нет? – выгибаю брови, со звоном опуская чашку на блюдце. – А какие у нас ещё варианты, Богдан?

– Если ты не хочешь работать, без проблем. Уволим хоть с понедельника. Только я знаю, что это не так. Тогда бы ты так не настаивала на собеседовании, не стремилась показать, на что способна. А ты способная, моя девочка.

Я обхватываю чашку двумя ладонями. Неужели он не понимает… как его слова каждый раз ранят?

– Не называй меня так, – вспыхиваю, озираясь по сторонам. – Я не твоя. Твой только ребёнок, а не я. Пока ты связан обязательствами перед другой женщиной, я не твоя Богдан. А ты не мой.

Мы опять привлекаем к себе слишком много внимания. Я чувствую, как на нас смотрят немногочисленные посетители ресторана. И всё бы ничего, но все они знают, что Богдан женится на другой, при этом опять любезничая со мной. Со стороны это выглядит именно так. Я разлучница и шлюха. Которая ещё и понесла. И всё равно, что брак Полянского и Шпак подразумевает фиктивный характер.

Мне хочется спрятать лицо в ладони и убежать, но вместо этого приподнимаю подбородок выше.

Богдан шумно выдыхает, раздувая ноздри и сжимая челюсти. Мы боремся с ним взглядами некоторое время. Я не выдерживаю и опускаю глаза первой.

Рассматриваю малиновую жижу в чашке и борюсь с желанием разреветься.

Хуже только влюбиться в женатого…

– Я тебя понял, Леся, – прочистив горло, произносит Полянский, мне хочется верить, что эти слова даются ему с трудом не из-за задетого эго, а из-за чего-то другого. – Если я увижу в понедельник утром твоё заявление об увольнении у себя на столе, то не задумываясь подпишу. Только не думай, что я так легко отпущу тебя обратно. Рожать ты будешь в Москве. Роддом можешь выбрать сама, посоветуйся с Радовой. У неё есть нужные связи. Я тоже пробью по своим, если понадобится. Когда придёт время, заключишь контракт и я его оплачу. На родах я тоже собираюсь присутствовать. В ближайшее время мы снимем тебе квартиру рядом с моей. К себе переехать не предлагаю, знаю – не согласишься. Но это было бы удобнее. Это мои условия. Готов буду выслушать твои. Сейчас или позже, нам нужно до чего-то договориться.

Я открываю и закрываю рот, хватая воздух как рыба, выдернутая из своей привычной среды обитания.

– Я не хочу с тобой жить! – возмущаюсь громким шепотом, схватившись за край стола пальцами, и подаюсь вперед. – Это твои условия? Да ты ставишь мне ультиматум! И не даёшь мне выбора! Я, может быть, хочу рожать дома! Может быть, я вообще доулу захочу и роды в ванной при свечах.

Я, конечно, ни о чём таком ещё даже не думала. Слова сами слетают с языка, опережая мысли. Чтобы причинить боль, ударить побольнее, задеть Богдана.