Случайный свидетель

— Неважно. Засунув руки в карманы с нейтральным выражением лица, он выглядит так, будто мы обсуждаем погоду. — Это единственное предупреждение, которое ты получишь, и если ты умная, ты его учтешь. Закончи с Винсом немедленно. Он не такой, как старшие; он не накажет тебя за то, что ты его бросила — по крайней мере, сейчас. Уходи, не оглядываясь. Не ходи в пекарню после того, как уйдешь отсюда, вообще не связывайся с ними. Не давай Матео Морелли повода дважды на тебя посмотреть, потому что если он это сделает… Он замолкает, качая головой. — Для тебя это ничем хорошим не кончится.

Он бросает на меня последний взгляд, затем делает вид, что идет в другую часть коридора, но вместо этого выскальзывает через выходную дверь.

Что, черт возьми , только что произошло?

Я достаю свой телефон, руки все еще трясутся. Винс наконец дал мне свой номер телефона после того, как мы занялись сексом, и когда я набираю номер в первый раз, я не могу поверить, что это причина.

— Эй, ты, — приветствует он меня почти радостно.

— Винс? Мне нужно поговорить с тобой. Ты можешь где-нибудь со мной встретиться?

— Прямо сейчас? — спрашивает он, по понятным причинам удивленный.

— Сначала мне нужно подвезти Аллана к себе домой, но не мог бы ты встретиться со мной сразу после этого?

— Я как бы в середине кое-чего. Это может подождать?

Я колеблюсь, поглядывая на двери, через которые ушел мужчина. — Не думаю, что это возможно.

-

Мое сердце разрывается в сотне разных направлений, когда я вижу, как Винс выходит из машины, захлопывая дверь. Он тут же замечает меня и направляется в мою сторону, на его красивом лице отражается беспокойство.

Засунув руки в карманы, он спрашивает: — Что происходит?

Я ничего ему не сказала по телефону, боясь, что кто-то может услышать. Логически я понимаю, что обычно это федералы прослушивают, а не плохие парни, но я слишком нервничаю, чтобы рисковать хоть на секунду.

— Сегодня в школе Аллана был человек.

Винс хмурится. — Что ты имеешь в виду, говоря о человеке?

— Мужчина. Частный детектив. Он следил за мной.

Лицо Винса бледнеет, а мой страх превращается в нечто более темное.

Я быстро заверяю его: — Твой кузен не присылал его. Он не был из твоей семьи.

— Откуда ты знаешь? — спрашивает он, все еще бледный.

— Я не знаю наверняка, кто его послал, но он сказал, что он друг, а не враг, и — и он предупредил меня. Из того, что я слышала, не думаю, что Матео предостерег бы меня. Я замолкаю, глядя себе под ноги, затем снова на него. — Особенно потому, что он понял, что я знаю. Исходя из того, где я живу, и…

— Он знает, что ты меня видела, — повторяет он, но больше себе, чем мне.

— Не Матео — этот парень. Но он указал, что если он смог установить эту связь за два дня… то и Матео сможет, если ему взбредет в голову посмотреть.

— Сукин сын. Кто натравил на тебя частного детектива? Это не имеет смысла.

Очевидно, я довольно тщательно об этом думала с того момента, как это произошло. Я наклоняю голову, не зная, как это все пройдет. — Есть только одна, может быть, две вещи, которые я могу придумать. На днях после школы ко мне подошла твоя подруга Шери. И она повела меня на кексы.

Глаза Винса закрываются, на его лице отражается ярость.

Я продолжаю, так или иначе. — Я не видела никаких парней, но встретила Франческу. И она спросила мое имя, и… хронология имела бы смысл. Если он присматривался ко мне два дня… это было три дня назад.

— Франческа не продала бы меня Матео, — говорит он, качая головой.

— Не думаю, что она это сделала, — быстро говорю я. — Но я не знаю, что ты ей обо мне рассказал. Я знаю, что она назвала меня «Мией Винса», когда Шери меня представила, и она, похоже, была такой же параноидальной в отношении Матео, как и ты, так что, может быть, она просто хотела посмотреть, что из этого выйдет?

Закрыв глаза, Винс отворачивается от меня, проклиная все. Знаю, что это безумие, чтобы впитать это, поэтому пытаюсь дать ему время. Все еще чувствую, что немного схожу с ума от беспокойства, и паранойя уже изматывает меня. Я не могу представить, что мне придется жить так, как, похоже, живет Винс.

Но он не оборачивается, и через несколько минут я подхожу к нему, кладу руку ему на плечо. Он по-прежнему не оборачивается, поэтому я прислоняюсь лицом к его спине.

— Что нам делать? — тихо спрашиваю я.

Его молчание тянется, кажется, вечно, прежде чем он наконец поворачивается ко мне лицом. Когда он это делает, взгляд на его лице заставляет сердце болеть.

— Мы больше не можем видеться.

Качая головой в знак отрицания, я говорю: — Нет. Нет, этого не может быть… это не может быть единственным выходом.

— Так и есть. Мне вообще не следовало с тобой связываться. Я подверг тебя риску, и я не смогу жить с собой, если с тобой что-то случится из-за меня.