Слуга Божий

Теперь мог осмотреться. Мог, ухватившись за флюгер на крыше, вращать дом вправо-влево, чтобы заглянуть во все его закоулки. И почти сразу обнаружил место, которое должен был найти. Пульсирующую синевой иллюзию. Это была стена в дровяной каморке: созданная с помощью настолько сильного заклинания, что камни в той стене можно было не только видеть, но и ощутить под пальцами, даже пораниться об их неровную поверхность. Эту стену спокойно можно было простукивать и прослушивать. Звук был бы словно от нормальной, цельной каменно стены. Ибо звук в этом случае также был иллюзией. Я осторожно высмотрел сине-серебристые ниточки, что удерживали иллюзорную стену, и потихоньку разорвал их, одну за другой. Пульсирующая синева постепенно угасала, серела, потом исчезла совсем. Знал, что именно в этот миг стена из солидного темно-серого камня просто исчезла. Расплылась в воздухе.

Я открыл глаза и повалился на землю. Ощутил щекой мокрую, холодную траву. Сжался, подтягивая ноги под подбородок. Был счастлив, что боль ушла, но при этом не имел никакого желания подниматься на ноги.

— Мордимер, — услышал над собой. — Мордимер… — Сжался еще сильнее, но тогда некто — по запаху узнал Курноса — сильно дернул меня за плечо: — Мордимер? Ты что, молился?

Ощутил на губах холодное прикосновение металла, а Курнос силой разжал мне зубы. Крепкая сливовица с убийственным запахом и вкусом полилась мне в рот. И в горло. Я закашлялся. Курнос придержал меня, продолжая заливать водку. Я дернулся, уклоняясь, и сблевал.

— Мечом… Господа… нашего… убить меня… хочешь? — простонал я и сблевал снова.

Протянул руку в его сторону.

— Дай, — сказал я, а он плеснул мне водки в ладонь. Я закрыл глаза и омылся сливовицей.

— Лучше, — попытался встать, но зашатался, и Курносу пришлось меня придержать.

Я оперся о ствол. Ощущал, что весь трясусь, словно проснулся в заледенелой избе после ночной пьянки. Ничего не болело, но казалось, каждая часть моего тела распадается на кусочки.

— Курнос, спасибо.

Он кивнул.

— Что мне делать, Мордимер?

— Арестуй… его, — ответил. — Я тут подожду… минутку.

Сил отдавать приказы не было, а приказывать было что. К счастью, Курнос и сам знал, что делать.

— Колодки, да? Кляп? Охрана на всю ночь? Увозим его в Хез, верно?

— Да, — ответил я. — Давай уже ступай.

* * *

Наверное, я уснул, поскольку, когда открыл глаза, стояла ночь, а мой плащ и волосы были мокрыми от росы. Глянул на луну, сиявшую ярким серебристым светом, и поднялся. Глубоко вздохнул.

— Еще один такой колдун, и будут тебя соскребать лопатой, бедный Мордимер, — прошептал сам себе.

Дом Йоахима Гунда стоял темен и пуст. Я поволокся к дровяному сараю. Короткий сон дал передышку, поэтому, несмотря на головокружение, шагать удавалось. Я заглянул в тайник и увидел, что за ровно сложенными дубовыми колодами уже нет стены, есть лишь деревянная перегородка с невысокими, приоткрытыми дверками.

Не спеша, я передвинул колоды, освобождая проход. Толкнул дверки. За ними была уютно обставленная комнатка. Стояли в ней обтянутое адамашком кресло, секретер красного дерева, а также круглый столик. На крепких полках — переплетенные в кожу книги, пол застилал ковер с толстым ворсом. И все бы выглядело совершенно невинно, когда б не факт, что на ковре была вышита пентаграмма. Я снял с полки первую попавшуюся книжку. Толстая телячья кожа и блестящие золотом буквы.

— «Демонологика», — прочитал я вслух.

Снял вторую книгу.

— «Cursae Satanis».

Буквы на этот раз блестели серебром, а оправа была старой и потертой.

— Чудесная подборка, — сказал я, обращаясь к самому себе.

Остальные книги были сходного содержания. Большая часть говорила о чернокнижии, накладывании проклятий и призыве демонов. Одна была посвящена астрологии, другая — лечебным микстурам и ядам, нашел я здесь и томики, вводящие в тайны анатомии. Эти были из разрешенных. Однако часть книг уже долго — порой и много десятков лет — находились в церковном индексе, а остальные не могли попасть даже туда, поскольку Церковь не желала официально признавать, что они существуют. Ясное дело, мы, инквизиторы, должны были о них знать, но от простых людей те секреты тщательно скрывались. И как Гунд сумел получить доступ к столь большому и бесценному собранию? Вопрос, ответ на который мы узнаем в Хезе. Дело было слишком серьезным, чтобы заниматься им тут, на месте, а Йоахим Гунд — слишком опасным человеком, чтобы позволить ему умереть без подробной исповеди.