Слуга отречения

До земли оставался какой-то один этаж, когда кисти обеих рук на холодных как лёд ржавых скобах внезапно свело какой-то сумасшедшей по силе судорогой. У Кейра закружилась голова, сознание резко поплыло, перед глазами закрутились огненные шутихи. Он зажмурился и резко сделал пару глубоких вдохов-выдохов, пытаясь прогнать дурноту – да что же с ним такое? чёрт, нельзя медлить! – но пальцы всё равно ослабли, неумолимо делаясь какими-то ватными. Кейр чуть было не сорвался, но в последний момент умудрился-таки снова перехватить скобу скрещенными руками и безуспешно попытался расслабить сведённые мышцы. Ничего не получилось: тело только окатило жаркой дрожью, словно водой из горячего душа, а потом его ладони всё-таки разжались.

На счастье, Кейр грохнулся не на брусчатку, а на газон, причём довольно удачно, лишь в кровь разодрав себе оба колена и больно треснувшись головой о край пожарного гидранта. Почти не замечая боли, он сейчас же вскочил и бегом кинулся прочь из двора.

Оказавшись на улице, Кейр заставил себя перейти на быстрый шаг и миновал в таком темпе ещё пару кварталов, дисциплинированно останавливаясь перед каждым пешеходным светофором, если на том мигала светящаяся красная ладошка. Всё, теперь его точно никто не схватит с поличным. Он давний житель Бруклина и вполне законопослушный гражданин, просто выходил до ближайшего магазинчика за сигаретами, а теперь вот гуляет, наслаждается погодкой, а что, ребята?

Погодка, кстати, и правда была что надо. Сентябрьское солнце припекало макушку почти что по-летнему; наполненный ароматом кленовых листьев густой прохладный воздух обжигал горло, но казался почти сладким, как родниковая вода.

Разгорячённые щёки пылали от быстрой ходьбы. Кейр остановился под тёмно-синим тентом напротив маленькой стеклянной витрины, переводя дух. За стеклом в полумраке смутно виднелись ряды включённых стиральных машинок; к дереву напротив был прикован ржавый остов велосипеда со снятыми колёсами. На улице не было ни души.

Ладоням было жарко, и Кейр только тут вспомнил, что на них всё ещё надеты резиновые перчатки. Парень стянул их с рук, небрежно закинул в стоящий около двери зелёный мусорный бак на коротких ножках…

…и вдруг осознал, что руки у него совершенно чёрные, а пальцы вытянуты, как у обезьяны, и покрыты чёрной блестящей шерстью.

Совершенно рефлекторно Кейр зажмурился и потёр руками глаза. И понял, что прикасается пальцами к какой-то… звериной морде. «Да что. Со мной. Нахрен. Такое?!!»

Дыхание вдруг резко застряло в груди, как будто горло заткнули пробкой. Кейр рвано выдохнул и словно бы со стороны услышал, как из полуоткрытой звериной пасти вдруг вырывается какой-то хриплый, полный ужаса полустон-полувой. Почти захлебнувшись этим непроизвольным мучительным звуком, парень снова посмотрел на свои руки, потом на ноги – нечеловеческие, босые, с широкими ступнями и тонкими блестящими когтями на кончиках пальцев. Откуда-то из желудка поднялась стремительная, как тошнота, неуправляемая паника.

Кейр перевёл взгляд на своё отражение в витрине прачечной… и увидел стоящую на задних лапах покрытую чёрной короткой шерстью тварь, вроде бы похожую на орангутанга – но то ли с волчьей, то ли с медвежьей клыкастой башкой на толстой шее.

Чувствуя, что начинает дрожать, Кейр медленно протянул руку к стеклу.

И жуткая тварь, глядящая на него из отражения, сделала то же самое.

* * *

– Привези мне бумеранг, – сказала Грета и щелчком отправила в переполненную пристенную пепельницу, сделанную из засыпанной песком старой жестяной раковины, остатки самокрутки. Грета была из тех гурманов, которые предпочитали курить исключительно на свежем воздухе, особенно когда в помещении уже хоть топор вешай. – Я читала, что там продаются настоящие бумеранги ручной работы. Которые аборигены вырезают.

– Ни за что не поверю, – сморщила тонкий носик Айминь, в четвёртый раз пытаясь вслепую превратить воронье гнездо на растрёпанной после танцев голове во что-нибудь, хотя бы отдалённо напоминающее причёску. – Спорим, что у них там тоже всё китайское?

– Сознайся, экономишь иногда на подарках малозначительным знакомым, а? – хихикнула Верена и пихнула Айминь в плечо, с наслаждением втягивая в себя благоухающий недавно прошедшим дождём ночной воздух. Несмотря на плывущие в нём тонкие табачные струйки, после почти шести часов на провонявшем потом и дымом танцполе это казалось необыкновенно изысканным удовольствием.

– Вот тебе смешно, – укоризненно сказала Айминь, скептически разглядывая себя в зеркале карманной косметички. – А для меня в путешествиях чуть ли не самая главная проблема – найти какой-нибудь сувенир, не отштампованный у меня же дома за ближайшим углом.

Верена снова хихикнула, стянула с себя серую ветровку с вышитым на левой стороне груди логотипом в виде отпечатка волчьей лапы и завязала её рукава себе вокруг пояса. Осенняя ночь радовала теплом – должно быть, последний или предпоследний раз в этом году.