Слуга (СИ)

— Какая нелепость! — Кир презрительно фыркнул. — Что за чушь?

— Никакая не чушь. Даже в Трапезунде это постепенно входит в моду. И в этом нет ничего страшного.

— Женщина в штанах… Как глупо!

— Мужчины носят штаны, — парировала я, — но кроме того они носят и туники. А женщинам что же, довольствоваться только одним?

— По-моему штаны вообще гадость, — скривился Марк, машинально огладив на себе тунику. — Эта северная мода, особенно по части туалетов, способна изуродовать что угодно. Я понимаю, почему их таскает Кир или там какие-нибудь пастухи в Новом Свете, но отчего вдруг приличный человек может вырядиться в эти панталоны, впридачу еще и сшитые между собой, я не понимаю. А уж женщины… Простите, Таис, я не поборник нравственности, но это выглядит как-то…

— И то верно, в тунике гораздо удобнее щеголять всеми предназначенными для того природой частями тела, — сказала я едко. — И многие этого ничуть не смущаются.

Марк застыл с удивленным выражением на лице, а Кир вдруг захохотал.

— В точку! Так! Именно! Марк, видишь, твои крепкие ягодицы и стройные ноги скрывать под штанами просто преступление.

— Ну хватит вам, — сказал Марк, укоризненно глядя на меня. Такого удара со спины он не ждал. — Нас ждет работа, если вы, конечно, не очень увлеклись дискуссией о штанах и ягодицах. Кир, давай к серву, а Таис…

— Пусть составит какую-то бумажку, — сказал Кир, подступая к серву и спокойно разглядывая его снизу вверх. — Надеюсь, в этой бумажной ахинее она соображает не хуже чем в современной моде. Старику Ласкарису понравится какая-нибудь бумажка.

— …пусть обождет, — закончил Марк. — Когда Кир закончит, можно будет составить акт.

— Хорошо. Я подожду.

Я присела на кожаный диванчик и стала наблюдать за работой Кира. Тот повел себя странно. Он не творил никаких чар, не читал заклятий и вообще достаточно прохладно относя к серву.

— «ИВМ», — сказал он кратко. — Сразу видно. Модель «СД-5» или «СД-6». Хлам.

— Его купили всего месяц назад.

— Значит, купили на базаре, — Кир вытянулся на цыпочках и щелкнул ногтем по носу серва. Загудел потревоженный металл, но серв даже не шелохнулся. Он по-прежнему стоял, вытянувшись во весь рост, как солдат на плацу, ожидая команды. — Здесь даже речевого модуля нет, между прочим. Нем как осел. «ИВМ» не производит таких уродов уже года три.

— Может, завалялся на складе, — подумав, сказал Марк, наблюдающий за работой Кира со стороны. — Смотри, пломбы на месте.

Кир нагнулся.

— Ага, — сказал он кратко, — на месте.

Действительно, в том месте, где торс сужался, переходя в талию, было видно широкое стальное кольцо, опоясывающее серва поперек. Там действительно обнаружилась заводская пломба. Кир зачем-то дунул на нее.

— Не похоже, чтоб вскрывали. Впрочем, я не специалист. Тем более не понимаю, отчего не оттащить его в «ИВМ».

— Клиент сказал, что не доверяет технической гарантии, — заметила я, — но ты с ним не разговаривал, поэтому и не в курсе.

Кир бросил на меня удивленно-брезгливый взгляд. Если бы чародеи изобрели устройство чтоб анализировать человеческие эмоции и взглянули бы сейчас на Кира через свои мощные лупы, полагаю, на этом образце появилась бы бирка «Кто ты такая, как здесь оказалась и почему мне мешаешь?».

— Клиент душевно-больной идиот, — заявил в обычной манере Кир. — Его жена слепая дура, а их серв — старый хлам, который впору сдать старьевщику. Ты полагаешь, кто-то из них может быть мне полезен?

— Они наши клиенты. И придется их слушать, если хочешь чтоб они заплатили.

Кир лишь отмахнулся.

— Деньги пусть заботят Христофора. Я довольствуюсь кровом, столом и тишиной. Христофор Ласкарис берет деньги, я чиню вещи. Так повелось. И, кстати, это полная чушь.

— О чем ты?

— Про «ИВМ». Они всегда очень тщательно заботятся о клиентах. Имя им дороже десятка солидов. Я никогда не слышал чтоб они затягивали с ремонтом или не исправляли неисправностей в своих сервах.

— Скажешь это клиенту, если вдруг каким-нибудь чудом его увидишь.

— Университетская курица.

— Лентяй и обжора! Да ты…

Мы с Киром посмотрели друг в другу глаза. В комнате повисла тишина — такая тишина, как бывает перед грохотом арт-обстрела, звенящая, раскаленная, текучая. Еще бы мгновенье — и между нами что-то бы громыхнуло. Не знаю, что последовало бы после, но злость, столько времени сидевшая во мне туго скрученной спиралью, затрещала, точно готовилась выпрыгнуть наружу и разорвать самодовольного хама в клочья. Даже в деснах заныло.

А потом вдруг все прошло.

Кир смотрел на меня, но взгляд его, будто бы прежний, исполненный презрения, как-то неуловимо изменился. Точно мелкая зыбь прошла по серым омутам его глаз. Прошла, коснулась чего-то в глубине — и исчезла.

— Не кипятись, — бросил Кир, усмехнувшись, — лучше привыкни.