Слуга смерти

Эта женщина, которая отчего-то сидела в одиночестве и плакала воскресным утром четыре недели назад. Ты уже видел эту запись, и она чем-то захватывает тебя, хотя ты не до конца понимаешь, чем именно. Женщина вновь исчезает на очередные две минуты, затем снова появляется на кушетке. За это время она закурила новую сигарету и надела голубое платье. Волосы ее зачесаны назад, закрывая уши. Она больше не плачет, хотя лицо ее выглядит осунувшимся и угрюмым. Она смотрит куда-то в сторону, возможно в окно, хотя ты никогда не видел ту стену квартиры. Две минуты спустя ее ноги лежат на кофейном столике, а она смотрит на собственные колени, почти докурив сигарету. Вид у нее усталый, словно она смирилась с собственной судьбой.

Сколько мыслей пронеслось в ее голове за это время? Каких? Ты этого не знаешь. Где-то на пути от нее к тебе эта информация безвозвратно утрачена, отсечена от реальности процессами оцифровки, передачи данных и отображения в оттенках красного, зеленого и синего. По крайней мере, так тебе кажется, но возможно, ты и ошибаешься. Возможно, все происходит лишь в самую последнюю секунду, когда информация пытается перепрыгнуть с экрана в чужой мозг. Все различия в мире ничего не значат по сравнению с различием между «ты» и «я». По сравнению с ним разница между богами и людьми, между мужчинами и женщинами, между мертвыми и живыми кажется ничтожной.

Ты — это ты. Она — это кто-то другой. А в промежутке — вселенная.

Ты смотришь, рассуждаешь и думаешь. Ты можешь и не знать ответа, можешь даже не задумываться об обыденной реальности. Возможно, причина ее нынешнего состояния заключается в чем-то вполне тривиальном — сломанный ноготь, мелкая дорожная авария, неожиданное тошнотворное осознание того, что ей уже скоро тридцать, но у нее до сих пор нет детей. Возможно, это и нечто более серьезное, лежащее вне пределов твоего понимания — неудача с клиентом (у тебя есть смутные предположения, что она проститутка), дурное известие о друге (вполне предсказуемая смерть от наркотиков) или нечто подобное, чего в мире всегда хватает. Впрочем, все это не имеет никакого значения. В том и заключается прелесть веб-камеры, всех веб-камер, самого Интернета, нашего мира, такого, каким он стал. Ты можешь наблюдать, делать выводы или просто позволить картинкам мелькать перед глазами, пока не надоест, — а потом ты закрываешь файл в глубоко спрятанную папку, где он лежит, встаешь и уходишь. Чем-то это похоже на новости по телевизору об Ираке, Руанде или жизни кинозвезд. Это чужая жизнь, чужие проблемы. Ты полностью свободен от них.

Или так тебе только кажется — пока полтора часа спустя, когда ты обедаешь с женой, не появляются двое агентов ФБР. И тогда ты понимаешь, хотя и слишком поздно, что даже Интернет — дорога с двусторонним движением. Залившись краской, ты слушаешь в последние мгновения своей безмятежной семейной жизни, как женщина-агент говорит о том, что та женщина, Джессика, мертва, и за последние три месяца было зафиксировано, что с дорогого компьютера в твоем кабинете за ней наблюдали больше, чем откуда-либо еще.

Другими словами, ты был самым большим ее поклонником, и ФБР хотело бы поговорить о том, что с ней случилось, так же как и стоящие на улице полицейские; твоя жена выглядит так, будто ее высекли из куска холодного мрамора, а ты не можешь выйти из этой программы, и под рукой нет кнопки «Закрыть».

Сорок минут спустя Нина вышла из гостиной, оставив поклонника Джессики — которого звали Грег Маккейн — наедине с Дутом Олбричем, и присоединилась к Монро, который слушал их, стоя в коридоре. Маккейн сидел прямой как стрела в углу слегка потертого кожаного дивана. Ему было лет тридцать пять, и шевелюру его украшала дорогая прическа в стиле Хью Гранта. Он потребовал присутствия своего адвоката. Возможно, Маккейна следовало бы предоставить на какое-то время самому себе, но Олбрич продолжал молча сидеть напротив. Иногда это срабатывало.

Монро повернулся к Нине.

— Что вы по этому поводу думаете?

— Не знаю, — ответила она. — Его жена подтверждает его алиби на то время, когда был убит Райан. Она говорит, что он ушел на работу примерно без четверти восемь и она сейчас настолько на него разозлена, что вряд ли стала бы его выгораживать.

— Одно дело — обнаружить, что твой муж любит рассматривать женщин в Сети, и совсем другое — узнать, что он убил полицейского. Или, по крайней мере, поверить, что он на это способен. В любом случае, от их дома до «Найтса» вполне можно добраться за четверть часа.

— Да, но это не так-то просто. И у меня есть еще одна мысль.

— Какая?

— Мы предполагаем, что убийца Джессики и убийца Райана — один и тот же человек.

— Конечно. Не думаю, что это обычное…

— Чарльз, послушайте меня. Джессика была мертва, возможно, уже около двух суток, когда мы ее нашли; точнее определить сложно из-за жары. По нашей версии, некто убивает женщину без свидетелей, а затем день или около того спустя выходит на улицу и убивает полицейского, ни от кого не скрываясь. Как я уже однажды сказала, это крайне странно.

— У вас есть другое объяснение?