Слуги этого мира

А все-таки, жизнь должна двигаться вперед, к счастью ли, к гибели – только бы не стояла на месте. Должны подняться щиты, должна взойти старая звезда. И чаша, конечно, должна идти дальше по кругу.

Ти-Цэ поднес напиток к губам, и как только ароматная жидкость их коснулась, он едва не отпрянул от нее сразу: как будто поцеловал тлеющий уголь. Но отступать и не думал. Сделал глоток, попытался – второй… и с широкой улыбкой прижал кулак к пылающему рту под новый взрыв смеха. Не жидкость – стихия огня прокатилась по горлу.

Вкус нельзя было назвать неприятным. Да и приятным, если уж на то пошло, нельзя было назвать тоже: пламя смыло вообще любое представление о вкусе. Из его желудка как из жерла вулкана поднимался жар, и он вообще с минуту не мог понять, получается у него продохнуть или нет. Впечатления можно было без ущерба истине назвать по крайней мере интересными. А еще спустя пару минут Ти-Цэ и вовсе был приятно удивлен легкостью и радостью, возникшей будто бы из ниоткуда. Все в нем обрело вожделенный покой, и он и думать забыл о терзавших его тревогах.

– А что у вас с танцами? – оживился Наставник, когда последний ученик шумным глотком замкнул круг. – Как могу отпустить вас в Плодородную долину без финальной репетиции? И нечего таращиться так. Ваше счастье, что площадка наказаний сейчас слишком чистая, жалко снова марать. А ну вставайте, показывайте, чему научились!

Йакиты не спорили: спать все равно не хотелось, да и ореховое вино ударило в голову. Ти-Цэ с готовностью встал вместе со всеми в исходную позицию. Он закрыл глаза. Теперь Ти-Цэ видел перед собой самок, одна из которых была его женщиной. Она гордилась им, восхищалась, хвасталась перед подругами, и наконец повернулась к нему. Огромные глаза устремились на него в предвкушении танца…

Из реальности, откуда-то за опущенными веками, Ти-Цэ послышалась дробь барабана, которым Наставник задавал им настроение. Их тела постепенно подчинялись стуку его пальцев и повиновались такту.

Ти-Цэ думалось, что танцуют они очень неплохо, и даже Наставник какое-то время наблюдал за ними со странным выражением лица. Но когда музыка утихла, он поднял их на смех.

– Щенки! – гоготнул он и впихнул барабаны первому попавшемуся ученику. – А ну-ка присядьте. И посмотрите, как это делают профессионалы, раз уж я пока с вами.

Учитель скинул с плеч мантию. Ти-Цэ проводил его взглядом и особенно пристально уставился на его обнажившуюся спину. На ней был неизменный атрибут внешности каждого мужчины: грубые шрамы и отсутствующая местами шерсть. Ти-Цэ же и вовсе был «счастливым» обладателем почти голой спины, но до чего же странно было допускать даже мысль о том, что когда-то Наставник тоже был мальчишкой, который чем-то не угодил своему учителю.

По его повелительному взмаху руки йакит начал играть, и Наставник плавно вывел подходящее мелодии движение. Он бережно поглаживал воздух, словно пытался нащупать нечто, скрытое от глаз… и когда наконец нашарил это «что-то», позволил ему себя закружить.

Казалось невероятным, что его грубое во всех отношениях тело могло быть таким гибким и пластичным. Наставник ни раз говорил, что умение танцевать – признак настоящего мужества. И теперь Ти-Цэ в этом убедился. Наставник в совершенстве владел каждой из многочисленных мышц своего тела, чувствовал малейшее дуновение ветра из джунглей и перекатывал его по плечам. Из него фонтанировала сила, несгибаемость характера. Ти-Цэ взволнованно следил за ним и предавался мечтам, как однажды наберется опыта, заматереет, станет таким, как он…

– Видела бы меня сейчас супруга, – рассмеялся Наставник и плюхнулся обратно на свое место, в круг восхищенных учеников. – Давненько я не был так хорош.

– Наверное, она вас очень любит? – осторожно спросил То-Ба. – Уважает, гордится?

– Чаще слышу от нее, что я разваливающееся барахло, – сказал он. Ученики разинули рты. Но Наставник только отмахнулся. – Она у меня дерзкая, очень остра на язык. Но в гнезде со мной наедине по-другому поет. Хотя тоже на повышенных тонах.

Ти-Цэ отвел глаза и присмирил воображение. Ему снова захотелось хорошенько пробежаться перед сном, а то и окатить себя ведром или двумя холодной воды.

– А вообще имейте в виду: поменьше женщин слушайте. Язык они контролируют плохо. Обращайте внимание на чувства, на ее прикосновения, и убедитесь, что рядом с вами по-настоящему любящая вас женщина. Сколько бы раз на дню она не поминала проклятьями день, когда вы отыскали ее в долине, – добавил он с улыбкой.

– А всегда верно ее находят? – решился спросить Ти-Цэ и попытался прикрыть терзающее его беспокойство нарочито беспечным тоном. – А то вдруг она и не зря проклинает? Представляете, как было бы глупо, если бы мы ошиблись и… сделали бы одних женщин несчастными, а других заставили бы всю жизнь… того… чего-то ждать понапрасну.

Ти-Цэ натянуто посмеялся, но Наставник его не высмеял. Еще больше он его поразил, когда с пониманием кивнул. Ученики навострили уши: не одного Ти-Цэ мучили те же опасения.