Слуги милосердия

– Я тебя не оставлю, – возразила Сеиварден. – Не помнишь, как я сказал тебе, что ты от меня не отделаешься?

Два и Четыре колебались.

– Забирайтесь в челнок, Амаат, – сказала я. – Ваш лейтенант будет там через минуту.

– Нет, не будет. – Сеиварден скрестила на груди руки, затем снова их расцепила.

– Забирайтесь в челнок, Амаат, – повторила я. И обратилась к Сеиварден: – Ты не понимаешь, что делаешь.

– Не думаю, что когда-нибудь понимал это, – ответила она. – Но оставаться с тобой всегда было правильным выбором.

– Как думаете, эти солдаты знают песню про яйца? – спросила переводчик Зейат, пристально разглядывая вспомогательных компонентов «Меча Гурата».

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил «Титанит». – Но я уверен, что «Меч Гурата» вас поблагодарит, если вы не станете ее вспоминать.

И тут на платформу вышла Анаандер Мианнаи в сопровождении двух вспомогательных компонентов «Меча Атагариса» и с пистолетом Пресгер в руке. Несомненно, ее привлекло присутствие переводчика – сомневаюсь, что она планировала встречать меня на причальной платформе. Бросив взгляд на переводчика Зейат, которая спорила с «Титанитом» насчет песни про яйца, она повернулась ко мне.

– Становится все интереснее. Возможно, мне следует объявить по новостным каналам, что капитан флота Брэк ведет тайные переговоры с Пресгер.

– Если хочешь, – сказала я, и Сеиварден рядом со мной рассмеялась. Я продолжила: – Хотя в этом нет ничего тайного. О присутствии здесь переводчика прекрасно известно.

Переводчик Зейат сказала что-то в заключение «Титаниту», повернулась и увидела лорда Мианнаи.

– Посмотрите-ка! Это Анаандер Мианнаи. Лорд Радча, – она поклонилась, – для меня честь познакомиться с вами. Я – переводчик Пресгер Зейат.

Анаандер не ответила ей, но повернулась ко мне и с нажимом спросила:

– Что случилось с переводчиком Длайкви?

– Ее застрелил «Меч Атагариса», – ответила я. – Были похороны и все, что положено. Памятные броши. – Я свою не надела, но переводчик Зейат любезно указала на серебро с опалом на своем белоснежном пиджаке. Я продолжила: – Капитан Хетнис и я провели две недели в трауре. Или почти две педели. Он прервался, когда Раугхд Денчи попыталась убить меня, взорвав семейную баню. Ты в самом деле слышишь все это впервые? – Анаандер не отвечала, а только пялилась на меня. – Что ж, не могу сказать, что меня это страшно удивляет. Когда ты стреляешь в первого же человека, который пытается сообщить тебе то, что ты не хочешь слышать, никто больше не загорится желанием принести тебе плохие новости. Ни за что, если они боятся, что в результате они или знакомые им люди будут убиты. – И тут мне кое-что пришло в голову. – Дай-ка угадаю, ты удостоила Фосиф Денчи аудиенции.

Анаандер усмехнулась.

– Фосиф Денчи – жуткая особа. И ее дочь – тоже. Если Раугхд умудрилась так не поладить с планетарной службой безопасности, что даже влияния семьи недостаточно, чтобы ее вытащить, она заслужила то, что получит.

Сеиварден снова рассмеялась, на этот раз – дольше.

– Извините, – сказала она, овладев собой. – Я… Я просто… – Она снова расхохоталась.

– Кто-то пошутил, «Титанит»? – спросила переводчик Зейат. – Я не думаю, что на самом деле понимаю в шутках.

«Титанит» сказал:

– Я подозреваю, лейтенанта позабавило вот что: единственная, кто охотно рассказал бы Узурпатору, что здесь творилось, – та, кому безразлично, кого за это убьют. С учетом действий Узурпатора но прибытии сюда только такая личность и расскажет ей все, но Узурпатор отказывалась ее слушать именно по этой причине.

Переводчик Зейат нахмурилась. Затем, помолчав немного, она сказала:

– О! Думаю, что понимаю. Ирония делает ситуацию смешной?

– Отчасти, – подтвердил «Титанит». – И это забавно. Но на самом деле все не так смешно, как лейтенант Сеиварден старается показать. Я думаю, у нее очередной приступ.

– Возьми себя в руки, Сеиварден, – велела я, – или я заставлю тебя забраться в челнок.

– «Титанит», – сказала Анаандер, когда смех Сеиварден затих. Не обращаясь к «Титаниту», но словно только что узнала его имя.

– Узурпатор, – ответил «Титанит» со зловеще радостной улыбкой. – Если бы я врезал тебе в лицо прямо сейчас или, быть может, придушил на минуту или две, повлияло бы это на чрезвычайно глупое соглашение с моей кузиной? Мне так этого хочется, столь сильно, что я не уверен, что смогу выразить это словами, но «Справедливость Торена» очень плохо отнесется к моим действиям, которые подвергли бы опасности базу Атхоек.

– А могу я тоже быть кузиной? – спросила база из настенного пульта.

– Конечно, можешь, база, – ответила я. – Ты всегда была ею.

– Короче, – сказала Анаандер Мианнаи с видом человека, который определился по целому ряду вопросов. – Было очень забавно, но сейчас все заканчивается.