Слуги света, воины тьмы

Фиона отперла дверь, прошла по коридору, через гостиную, не глядя ни на кого, даже на Роберта, и решительным шагом отправилась в кухню.

Она вытащила из-под рубашки коробку в форме сердечка… коробку конфет, которая все еще была полна. Самый замечательный подарок, какой она когда-либо получала.

Затем открыла крышку мусоропровода, но замерла. Она не в силах была пошевелить рукой.

Как можно выбросить конфеты? Ведь ей от них становилось так хорошо.

Но ощущения от конфет не были подлинными. Если ей осталось жить всего один день, она проживет его, оставаясь самой собой, без поддержки сахара и эндорфинов шоколада. Ей хотелось быть Фионой Пост, какой бы она ни была на самом деле — стеснительной и неловкой, испуганной, но — самой собой.

Усилием воли Фиона заставила себя поднести коробку к отверстию мусоропровода.

Потом разжала пальцы.

И проводила взглядом атласное сердечко, исчезающее в темноте.

Часть пятая Второе героическое испытание

43 Смертельное испытание

Раньше Элиот никогда не видел, чтобы у них в столовой собралось столько людей — даже в тот раз, когда прорвало водопроводные трубы и затопило первый этаж.

У стола стоял Роберт. По обе стороны от него — бабушка и тетя Даллас. Вид у Роберта был испуганный, но решительный — словно сообщая Фионе и Элиоту об испытании, которое могло стоить им жизни, он всего-навсего выполнял свою повседневную работу.

Фиона вышла из кухни. Она была бледна, по щекам текли слезы.

Элиоту хотелось сказать ей, что все будет хорошо, что он не верит предсказаниям тети Даллас и она в них тоже не должна верить. Что они справятся с испытанием, как справились с Соухком.

Но прежде чем Элиот успел что-то сказать, Роберт кашлянул.

— Извините, что сообщаю о начале испытания в последний момент. Так пожелал Сенат.

— Мне не следует при этом присутствовать. — Даллас подошла к Фионе, взяла ее за руки и поцеловала их. — Благословляю тебя, детка.

Затем повернулась к Элиоту и отвела его в сторону.

— Тебя я тоже благословляю, рожденный благородным. — И поцеловала его в лоб.

У него возникло ощущение, словно его заклеймили. Перед разами у него заплясали цветные пятна, как в калейдоскопе. Элиот хотел вскрикнуть, но сумел только испуганно ахнуть.

Тетя Даллас отстранилась, и странные ощущения пропали. Она подошла к бабушке и обняла ее. Бабушка тоже обняла Даллас, и это поразило Элиота не меньше, чем поцелуй тети.

Затем Даллас шагнула к двери, но около Роберта задержалась.

— Меня здесь не было, — шепнула она ему. — Даже луне об этом не говори, если спросит.

Это было сказано легко, с юмором, но все же в словах Даллас прозвучала угроза.

Роберт сглотнул подступивший к горлу ком.

— Хорошо, мэм.

Фиона напряглась и прищурилась, услышав их разговор. Элиот никогда не видел, чтобы она на кого-то смотрела так пристально.

Даллас вышла, закрыла дверь, и солнце словно исчезло вместе с ней.

Си включила люстру. Гостиная озарилась тусклым электрическим светом.

Роберт посмотрел на бабушку. Та кивнула ему — дескать, продолжай.

— Сенат желает, чтобы на этот раз была пролита чья-то кровь. Мистер Миме назвал это l'essai de la mort.

— Это означает: «смертельное испытание», — шепнула Фиона брату.

— Мы просто перехитрим их, как в прошлый раз, — буркнул Элиот, переступив с ноги на ногу.

— Может быть, так легко не получится, — ответил Роберт. — Неподалеку от национального парка Маунт-Диабло есть городок заброшенных аттракционов. Какой-то чокнутый малый похитил маленькую девочку и в полночь убьет ее, если вы ее не спасете.

Элиот схватился за край стола.

— О чем ты говоришь? Какое отношение к нам имеет какая-то маленькая девочка? При чем тут она?

Фиона встала рядом с братом и устремила на Роберта все тот же пристальный взгляд.

— Это правда?

Роберт попятился назад и поднял руки вверх.

— Все правда. Все по-настоящему для этой малышки. И для вас.

— Сенат не впервые впутывает в свои дела невинных людей, — кивнула бабушка.

Элиот понимал, что Сенат поступает с ними, как с пешками на шахматной доске, которыми можно пожертвовать. Но как можно рисковать жизнью ни в чем не повинных людей, не имеющих никакого отношения к семейству? У него по спине побежали мурашки.

В прихожей пробили старинные часы.

— До полуночи — шесть часов, — пробормотал Элиот.

— Давайте позвоним в полицию, — предложила Фиона. — Ни одно испытание не стоит того, чтобы кого-то убивать. Может быть, испытание как раз в том и состоит: мы должны поступить правильно.

Си погладила ее руку.

— Этика семейства, голубка моя, сильно отличается от того, что мы с тобой считаем «правильным» и «неправильным».

Но как же так? Всю жизнь бабушка и Си учили Фиону и Элиота отличать хорошее от дурного. Неужели эти уроки теперь ничего не значат?

— Звонок в полицию не поможет, — сказал Роберт. — Даже если копы найдут похитителя до полуночи, у этого психа есть радиосканеры. Он узнает, что копы приближаются. Прикончит ребенка и смоется, и ему не успеют помешать.