Слуги тьмы

Треклятый колдун! Даниэль постарался собраться с мыслями. Если слуга Нечистого возьмет над ним верх, он окажется врагом Элли, Сильверу, лорсам — всем! Хоть дай сам себе в лоб жердиной и падай без чувств, чтобы не быть марионеткой в балагане колдуна! Но не оставишь же Элли без защиты — из лесу немедля выбредет какая-нибудь тварь, сожрет пастуха и Сильвера впридачу, а Элли утащит с собой. Хотя какой из Даниэля сейчас защитник?

Ему снова привиделась башня-клык, и кровавое солнце глядело сквозь бойницы, и люди в латах почтительно склонили головы перед человеком без лица. Могущественный колдун станет еще сильнее, когда на службе у него окажется отряд вампиров и лорсиных пастухов…

Даниэль с размаху ударил себя по губам, прикусил костяшки пальцев. Пока что его уговаривают добром; но что будет, когда колдун потеряет терпение и возьмется за строптивого пастуха по-настоящему? Казалось, слуга Нечистого уловил немой вопрос. Сияние солнца, синеву реки, желтизну бревен и досок под ногами заслонил изжелта-серый свет зала где-то глубоко под землей, и в этом зале стояла машина — большая, пугающая, с разноцветными огоньками и ярко освещенным, приделанным сбоку столом. За этим столом сидел невероятно худой человек в белесом балахоне и нажимал вделанные в столешницу не то пуговицы, не то кнопки. У Даниэля внутри что-то оборвалось. Неизвестно, что делает в подземелье тот человек с непонятной машиной, но ясней ясного, что отвечает колдун: жалкий пастух, тебя поработят в мгновение ока, и ты выполнишь все, что требуется, однако наградой за службу будет бесславная смерть.

— Врешь, — прошипел Даниэль, не заметив, что прокусил кожу на костяшках до крови. — Не дамся!

Свет померк у него в глазах, а в голове раздался издевательский хохот. И голос:

«Ты-то? Опомнись!»

Голос был отчетливый, гулкий и как будто знакомый. Даниэль уже слышал однажды нечто похожее. В ту ночь, когда отступник, который любил Элисию и готовился передать ее в чужие надежные руки, устроил ему испытание.

— Отступник?! — Его пронизала дрожь закипающей ярости.

«Разумеется, нет. Того, ничтожного, о ком ты помнишь, давно уже нет в живых. С тобой говорит Л'Кин. Л'Кин из Темного Братства!»

— Рад слышать тебя, Великий Мастер. — Слова сорвались у Даниэля с языка помимо его воли.

Л'Кин был доволен.

«Ты превосходно слышишь меня, пастух. Это свидетельство твоей собственной скрытой мощи… — он запнулся и поспешно добавил: — и могущества наших средств связи. Я знаю: тебя посылали в Аббатство, однако ничему стоящему там не научили. Твой дар еще не поздно развить и поставить на службу нам, адептам Темного Братства. На службу благородному делу преобразования мира! Подумай: ты растишь недоразвитых тварей, а мог бы взращивать великих воинов, непобедимых бойцов! Истинных служителей Нечистого!»

— Я недостоин, — пробормотал Даниэль. Ему хотелось сказать решительное «Нет», но он сумел выговорить лишь униженное: «Я недостоин». Язык не слушался, и казалось, что отныне он всегда будет говорить и делать так, как угодно нежданному повелителю.

«Ты заслужишь эту честь».

— Я не смогу.

«Сможешь. Ты поведешь зеленоглазую женщину навстречу нашему отряду. Защитишь ее от всех опасностей и передашь в наши руки. Запомни: на тебе лежит нелегкая задача сберечь ее в Тайге и привести к нам живой».

— Я не… не хочу, — с огромным трудом выговорил Даниэль. Голову разломила ужасная боль: дерзкая речь вызвала мгновенную кару.

Однако голос Л'Кина был по-прежнему ровен:

«Я жду тебя, пастух. Рассчитываю на твой ум и хитрость, на твою силу и проворство. Я жду тебя с зеленоглазой женщиной. Вы оба нужны мне — ты и она!»

Слова его были точно пауки, они опутывали мозг липкой паутиной, высасывали душевные силы, способность сопротивляться.

Даниэль вдруг отчетливо осознал, что спасения от Л'Кина нет, что еще не включили машину в подземелье, а его сознание уже подчинено, что он не сможет поставить ментальный щит — ведь он не священник, он ничего не умеет…

— Ладно, — произнес он хриплым голосом, весь сосредоточившись на том, что говорит. — Ладно, я приду к тебе, Великий Мастер. Я знаю, как выглядят башни твоего замка; я найду их.

Л'Кин с небольшой заминкой ответил:

«Буду рад тебя видеть, мой новый слуга. Если только ты не замыслил недоброго».

— Я не замыслил. — Даниэль сжался, как пружина, изо всех сил стараясь не пропустить колдуна в свои мысли. — Но сейчас освободи меня, дай немного подумать.

«Не дам! — грянул голос. — Ты должен повиноваться, не размышляя, — добавил Л'Кин мягче. — Мне будет жаль, если придется тебя принуждать. Я хочу видеть в тебе преданного слугу. Верного, как все иные мои слуги».

— Хорошо. Но я… я поведу женщину через Тайг… — Даниэль с трудом подбирал слова. — Она голодна, ей нужна пища.

Он почувствовал, что колдун холодно усмехнулся.

«Правильная мысль. Но ты же не Ревун! У тебя есть лук и стрелы. Ты можешь настрелять уток».