Слуги ветра

Короткие трехстишья слетали с его губ, замирали в воздухе, пугая робкие снежинки, кружащие в потоке ветра, завывающего над расщелиной. Он повторял гимн снова и снова, пока наконец навсегда выученные им фразы не стали произноситься четко, распевно, сильно. Восхваление придавало сил, помогало сконцентрироваться, собраться. Что усталость и боль, что страх и опасность, если ты можешь говорить на том же языке, что и великие стихии, властвующие над жизнями и временем. Огонь восстал. Звенящий воздух заснеженной вершины словно расступился, выпуская из своих потайных складок лепесток пламени.

— Ты восстал, призванный мной священный огонь! Ты признал мою власть! Так получи же в награду те силы и плоды, что твой обезумевший собрат изверг на меня, обжигая мне тело и пачкая кровь! Возьми обратно затраченное. Вот мой ожог на руке и лице, он твой, забирай. Вот пелена на глазах — забирай. Мне достанет лишь тепла, дарованного твоей щедрой дланью! Мне достаточно лишь покровительства и защиты в свете твоем!

Огонь молчал. Лишь притупленная ноющая боль шершавой теркой касалась лица и рук. Огонь забирал обратно приложенную силу, отнимал уродливые шрамы и ожоги, питаясь этой силой, извиваясь перед магом крохотной танцовщицей, посланной великим духом на утешение.

Свет огня отразился в паре прищуренных глаз, оранжевым пятнышком промелькнул среди камней. Великий жрец сжал в руке обломок скалы, поджимая ноги, затаив дыхание. Зашуршала каменистая осыпь, зашелестел крупинками рассыпчатый снег.

Они умеют двигаться в темноте, как летучие мыши, как кошки, переступают мягкими лапами, опираясь на шаткие камни, не тревожа их вечного покоя.

Горные короли — Ши-фу — поклонялись любому огню, не имея его в собственном распоряжении. Свирепые, безжалостные, сильные как буйволы, жестокие как росомахи. С уродливыми человеческими пропорциями, со звериными повадками, с хищной натурой и острыми, как бритвы, клыками и когтями, горные короли обступали укрытие Гурымея. Еще мгновение и притаившийся в темноте хищник бросится на мага, готовый разодрать в клочья, но великий жрец уже давно ожидал встречи с ними. Острый камень в его руке резанул по венам, а губы зашептали слова гимна, вверяющего истекающую часть души, растворенной в крови, ненасытному огню.

Пламя взвилось на десяток колен ввысь, озаряя все вокруг желто-оранжевым отблеском, ослепляя крадущихся в темноте горных королей. Словно в огонь подлили крепкого вина, так занялось пламя от принесенной жертвы.

— Я, поделивший свою священную кровь с огнем великого духа! Я, Иридин Гурымей, повелеваю вам замереть в трепете пред воплощением моего покровителя! Преклоните головы пред посланником сил небесных!

Из своей расщелины Гурымей уже вышел. Теряя сознание, последними силами удерживаясь на ногах, он надменно и с вызовом смотрел в темноту, туда, где крались и прятались за камнями таинственные зверолюди, горные короли — Ши-фу.

Пламя держалось высоко, словно колонна огня чуть в стороне от мага, без дров и топлива, питаемое лишь одной его кровью и волей. Он протянул надрезанную руку к трепетным языкам, жадно глотающим алые капли, срывающиеся с кончика раны. Еще немного — и он потеряет силы, и огонь угаснет, но вот один из горных королей, отвратительный, ползущий на четвереньках, согбенный но проворный, настороженно вышел из-за камня. Он опирался на все четыре конечности. Нервно подергивая тонким, как у крысы, хвостом, чуть приподнятым от земли и смотрящим костяным кончиком вперед. Выпуская из пальцев загнутые когти, горный король чуть опустил продолговатый череп с выпирающей, клыкастой челюстью и стал принюхиваться, раздувая широкие ноздри. Маг лишь прищурил взгляд, стоя у вертикальной колонны огня, свет которой озарял заснеженный склон.

Горный король пригнулся еще ниже и стал красться, почти расстилаясь по снегу, задирая вверх мозолистые локти. Наконец он приблизился к магу на расстояние вытянутой руки и, развернувшись одной стороной к его ногам, присел на задние лапы, прикладывая голову к уголку его мантии. Вслед за первым горным королем стали появляться еще и еще, покидая свои укрытия, они ползли к Гурымею, раболепно прижимаясь к земле, не решаясь встать в полный рост перед взором великого мага.

Надрывный протяжный вой резанул небо над перевалом как раз в тот момент, когда я собирался взойти на палубу. Был слышан не один и не два голоса, множество распахнутых зевов сейчас надрывало небо над горами. В поселке залаяли собаки, заскрипели ворота гостиного двора и калитки хижин. В темноте проходов между складами я увидел людей, разбегающихся в разные стороны с зажженными факелами в руках. Караванная стража засуетилась. Некоторые воины выбежали из невысокого барака, не отводя взгляда от сторожевой башни над южными воротами. Но дозорный пока не торопился ударить в тревожный гонг, напряженно вглядываясь в темноту ущелья.