Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции, 1914–1918

К концу марта рядовых граждан стали раздражать бесконечные парады, митинги, шествия и т. п., и к их участникам, рабочим и солдатам, вскоре стали поступать требования заняться, наконец, делом[2554]. На бытовом уровне обывателей больше всего раздражала грязь, которая затопила улицы столиц, причем как периферийные, так и центральные. Дворники, занявшись политическими играми по организации профессиональных союзов или просто просиживая часами во дворах, лузгая семечки и обсуждая «текущий момент», не спешили возобновлять уборку дворов, тротуаров. На эти явления уже в середине марта обыватели со страхом обращали внимание, как бы предчувствуя дальнейшее развитие подобных тенденций: «…теперь, при свободе, всякий поступает, как хочет, и мало найдется таких, которые не за страх, а за совесть относятся к общественной повинности, и вот от этого сейчас на тротуарах опасные тропинки для пешеходов, на улицах кучи навоза и громадные лужи тающего снега. Что называется — ни прохода, ни проезда»[2555]. Журнальная сатира не проходила мимо подобных явлений, и появлялись карикатуры, на которых дворники, как на тронах, восседали на уличных кучах мусора. Грязь проникала и в театры. Публика во время спектакля лузгала семечки, но театралов больше всего пугала опасность подцепить клопов, переносчиками которых являлись бежавшие из окопов солдаты, занимавшие в театрах лучшие ложи.

Главный вопрос революции весенне-летнего периода был сформулирован А. Ф. Керенским в выступлении перед делегатами флота 29 апреля: «Неужели русское свободное государство есть государство взбунтовавшихся рабов?.. У меня нет прежней уверенности, что перед нами не взбунтовавшиеся рабы, а сознательные граждане, творящие новое государство»[2556]. В это время к бытовой неустроенности, нерешенности хозяйственных вопросов, росту уличных самосудов добавляется новый виток политической борьбы, центральным персонажем которой постепенно становится вернувшийся в Россию В. И. Ленин. На следующий день после своего приезда он выступил в захваченном большевиками и анархистами дворце Кшесинской с «апрельскими тезисами», которые 7 апреля были опубликованы в «Правде» и вызвали поначалу резкое неприятие товарищей Ленина по партии. В них лидер большевиков не просто отказывал в доверии Временному правительству, но, считая февральскую буржуазно-демократическую революцию завершенной, требовал перехода к подготовке социалистической революции. Оказав психологическое давление на своих соратников, Ленин в конце концов добился принятия апрельских тезисов VII Всероссийской конференцией РСДРП(б) в качестве программных.

Радикализм ленинской программы был отрицательно встречен в Совете рабочих и солдатских депутатов. Там сочли, что ставка на конфронтацию с Временным правительством, а также отказ от «оборончества» в пользу скорейшего мира дестабилизируют внутреннюю ситуацию в России и играют на руку немцам. Несмотря на то что от войны устали все, сепаратный мир воспринимался как позор для России. В этот период антивоенно настроенный поэт В. Горянский пишет следующие строки, передающие «оборонческие» настроения обывателей: «…Германия, стража Железного трона! / На каждую сотню твоих побед / Разве же сотни наших нет? / Есть. Мы равны. / А теперь / Оборона: / Надо волю беречь от Железного трона, / На котором кровожадный сидит зверь, / Не на жизнь, а на смерть…»

Агрессивная риторика вернувшегося из‐за границы Ленина утомляла обывателей, ждавших установления внутреннего мира. Во время выступлений лидера большевиков с балкона захваченного дворца балерины юмористы из толпы приветствовали его: «Браво, Кшесинская!»[2557] Однако прозвище «Кшесинский» не закрепилось за Ульяновым — обыватели начинали искать немецкие корни большевиков.

Ил. 220. Ре-Ми. Все совершенствуется // Новый Сатирикон. 1917. № 15. С. 16

Уже в конце апреля в журналах впервые появляются карикатуры, на которых Ленин и ленинцы представлены немецкими агентами (впрочем, первые слухи о том, что большевики — немецкие шпионы, возникли еще летом 1914 г., когда социал-демократы пытались организовывать антивоенные митинги). Ре-Ми проводил параллель между «пломбированным вагоном», в котором социалисты (включая меньшевиков и эсеров) приехали из Швейцарии в Россию через территорию Германии, и Троянским конем, решившим исход войны греков с защитниками Илиона (ил. 220). Следует отметить, что «желтые» газеты, в отличие от иллюстрированных журналов, учитывая сроки издания, быстрее реагировали на текущие события. Так, тема «Троянского коня» возникла в «Петроградском листке» уже 10 апреля. Апогей же антиленинской карикатуры приходится на июнь — июль 1917 г., когда по вине большевиков в Петрограде происходят беспорядки.