Слухи

— Я думаю, что миссис Холланд недостаточно хорошо себя чувствует для этого, — возразила Эдит.

— Я схожу узнать, достаточно ли хорошо она себя чувствует, чтобы увидеться с вами, — вызвалась Диана, прежде чем Сноуден успел что-либо добавить. Она ухватилась за возможность покинуть комнату.

— Благодарю вас.

Сноуден слегка поклонился.

Диана нашла свою мать в том же положении, в котором оставила ее. Миссис Холланд лежала в постели, голова ее покоилась на горе подушек, портьеры были задернуты. Но ей каким-то образом удалось причесаться и надеть вдовий чепец. Ее глаза были открыты.

— Там мистер Кэрнз, друг папы. Он внизу. Хочет тебя видеть…

Диану прервал звук открывающейся двери. Обернувшись, она увидела, что в комнату входит тот самый человек, о котором она ведет речь, в своем наряде сельского джентльмена. Мужчина в спальне женщины. Это было таким вопиющим нарушением приличий, что даже Диана была шокирована.

— Миссис Холланд, — начал он, — не могу выразить, как я сожалею о том, что не имел возможности принести вам лично мои соболезнования по поводу кончины вашего мужа и дочери.

— Благодарю вас, мистер Кэрнз. Но я читала ваши письма, и мне известны ваши чувства.

— Хорошо. Надеюсь, вы не сочтете дерзостью, если я скажу вам, что слышал о ваших финансовых затруднениях и прибыл сюда, чтобы сказать, что не верю этому. Но если это так, мне бы хотелось предложить вам свои услуги.

Сделав паузу, он достал из кармана конверт.

— Я привез вам чек.

Диана, стоявшая у кровати матери, вспыхнула. Ей хотелось сказать, что в этом нет необходимости, что решение всех их проблем только что стало реальным. И это решение было гораздо красивее, нежели Сноуден Трэпп Кэрнз. Ей бы хотелось резко отвергнуть его предложение, но она не могла выдать свою тайну. И тем не менее она рада была услышать, что ход мыслей матери совпадает с ее собственным.

— Мы не можем принять вашу благотворительность, мистер Кэрнз, хотя с вашей стороны было весьма любезно к нам приехать.

— Но это не благотворительность, — серьезно возразил мистер Кэрнз. — На самом деле я должен вам эти деньги, и сумма не столь уж велика. Это процент, причитающийся вашему мужу за одно довольно успешное предприятие, осуществленное нами совместно в Клондайке. Так что, как видите, если вы не примете этот чек, то я окажусь вором

Он улыбнулся заискивающей улыбкой, которая весьма не понравилась Диане.

— Мистер Кэрнз… — начала миссис Холланд, сдаваясь.

— Я настаиваю, — перебил ее Сноуден, показывая, что тема закрыта.

— Благодарю вас.

Миссис Холланд приняла чек с покорным видом, столь не свойственным ей. Наклонившись, она положила его на ночной столик, и на лице ее читалось облегчение.

— Как долго вы собираетесь пробыть в городе?

— В настоящее время обязанности не призывают меня в другое место, и, если позволите, миссис Холланд, я бы взглянул на ваши бумаги. Мне не верится, что ваши дела обстоят так плохо, как о том толкуют… — Сноуден сделал паузу, и его глаза вспыхнули. — Или как вы, по-видимому, считаете.

— Это очень мило с вашей стороны, хотя уверяю вас: я уже просматривала бумаги, и положение просто ужасное. Впрочем, неважно — пока вы в городе, вы непременно должны жить у нас.

Сноуден поклонился, щелкнув каблуками:

— Благодарю вас, миссис Холланд. Мы еще побеседуем завтра. Я и так утомил вас. Я спущусь и найду горничную. Она подыщет мне место, где я не буду никого беспокоить.

Он взял Диану за руку, но уже не пытался поцеловать. Он посмотрел ей прямо в глаза.

— Спокойной ночи, мисс Диана.

— Спокойной ночи, — вяло ответила Диана.

Когда он вышел из комнаты, она почувствовала облегчение. Это означало, что очень скоро она окажется наедине со своими мыслями о Генри. Дверь закрылась, и она почувствовала, как холодная рука матери коснулась ее запястья:

— Ди?

— Да, мама? — Диана нагнулась над кроватью и наблюдала, как мать снова откидывается на подушки.

— Сейчас ты устала, дорогая, но завтра будь полюбезнее с мистером Кэрнзом, хорошо?

Разумеется, Диана поняла, что подразумевает мать под словом «полюбезней»; она хотела, чтобы Диана вела себя с мистером Кэрнзом не так, как с мистером Коддингтоном, и мистером Ньюбургом, и мистером Каттингом. Но в эту минуту Диану не интересовал ни один мужчина в мире, кроме Генри.

22

Хорошие девушки гордо идут,
Плохие же слезы раскаянья льют.
Хороших все хвалят и счастье сулят,
Плохих осуждают, позором клеймят.
Плохая в ночи, как убитая, спит,
Не мучат ее сожаленье и стыд.
Хорошие девушки вовсе не спят:
Жалеют плохих — попадут они в ад!

Стихи швеи, 1898