Слухи

Выражение его лица не изменилось, но он как-то странно произнес это имя. Сначала Диана ничего не поняла, но потом ей вспомнилась комната на Шестнадцатой Ист-стрит и сплетни в газете, которую она сама же сочинила.

— О, ты же не думаешь…

— Нет, но мне бы все же хотелось, чтобы ты сказала.

— Это глупая проделка, Генри. — Она бросила цилиндр на кровать и начала теребить подол длинной белой юбки. — Чепуха. Это было, когда я подумала, что ты и Пенелопа…

— Достаточно.

Она смотрела, как свет играет в его глазах. Раз Генри ревнует ее к Тедди, значит она действительно может перестать мучиться из-за его романа с Пенелопой в прошлом. Она наклонилась к нему, и их губы встретились. Он целовал ее снова и снова, сначала медленно и нежно, затем с возрастающей страстью. Его руки перебирали ее волосы, потом добрались до корсета. Диана лишь смутно услышала, как ее туфли падают на пол. Волосы рассыпались по плечам. Наконец Генри оторвался от ее губ.

— Я люблю тебя.

Он сказал это спокойно и просто. Совсем не так, как говорят герои в романах. В голосе его не было ни отчаяний, ни мольбы, ни бесплодной ярости или страстной настойчивости. Диана ответила лишь лучезарной улыбкой.

— Ты же знаешь, что я никогда не любил Пенелопу и никогда не полюблю.

Никогда еще взгляд его черных глаз не был таким искренним.

— Людям покажется, что мы неправы. Они же не знают, что Элизабет жива, они подумают, что я просто заменил ее другой лошадкой из того же стойла. Каково бы ни было сейчас положение твоей семьи, наш роман не улучшит его.

Диана вздернула подбородок, глядя Генри в глаза.

— Это неважно для меня.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты сделала что-нибудь, что заставило бы тебя почувствовать…

Но Диана услышала вполне достаточно. Она прервала Генри продолжительным поцелуем. Затем потянула Генри вниз, на медвежью шкуру. Приподнявшись на локте, он долго смотрел на нее, так что она поняла, что чувствует натурщица под взглядом художника. Потянувшись за открытой бутылкой, он сделал большой глоток. Диана отобрала у него бутылку и тоже отпила, и больше они не спорили.

Генри приподнялся над ней, руки его были осторожными, а взгляд внимательным. Сняв смокинг, он стянул с Дианы чулки, рассматривая ее маленькие ножки. Затем коснулся поцелуем лодыжек и принялся целовать колени.

Она лежала очень тихо, едва дыша. Весь мир для нее перестал существовать, и ей было все равно. Их губы снова встретились. Генри спросил, уверена ли она, и Диана кивнула. Сначала она ощутила острую боль, и у нее промелькнула мысль: неужели она первая женщина на земле, физически не способная совершить первородный грех? Но Генри шептал ей нежные слова, и через какое-то время она ощутила, что тело ее жаждет двигаться в такт с движениями Генри, — даже в самые бесшабашные свои минуты она и представить себе такое не могла.

Позже, проснувшись ночью, она увидела, что Генри созерцает ее обнаженное плечо. Они смотрели друг на друга, не отрываясь. Потом Диана спустилась на кухню за водой. Оставшиеся до рассвета часы она провела, тесно прижавшись к его груди.

Диана не могла вспомнить, когда задремала, но точно знала, когда именно проснулась. Ручка двери повернулась, и от этого звука она открыла глаза и увидела, что ее спальню залил утренний свет. Все вокруг нее искрилось белым сиянием, но единственной мыслью Дианы было: «Я больше не девственница. Я уже не девушка». И тело ее теперь было другим — оно болело, но стало опытным, готовым ко всему в мире. Затем дверь отворилась, и Диана увидела лицо своей горничной.

Клэр держала в руках фарфоровый кувшин, синий с белым. Проследив за направлением ее взгляда, Диана повернулась и увидела красивое лицо спящего Генри рядом с собой, на медвежьей шкуре. Он еще лучше выглядел утром, когда был так близко. Огонь в камине угас ночью. Когда Диана снова взглянула на дверь, она уже была закрыта. Слава Богу, это всего лишь Клэр, подумала она и, снова прижавшись к теплому телу спящего возлюбленного, прикрыла глаза.

30

«Цена секретов постоянно колеблется, хотя леди, давно вращающиеся в обществе, знают: секрет, который сохранили, стоит больше секрета, который рассказали.»

Мэв де Джонг. «Любовь и другие безумства великих семейств старого Нью-Йорка»

Лина медленно шла мимо газона с белыми и коричневыми пятнами и мимо деревьев со скудной листвой на Юнион-сквер — шла неторопливой походкой девушки в новом меховом пальто. На ней действительно было новое зимнее пальто с воротником из шиншиллы. В то утро Тристан помог ей выбрать его. Лина старательно подражала походке Элизабет Холланд. Она шла, величественно безразличная к холоду и проходившим мимо девушкам, глазевшим на богато одетую даму, которую сопровождала на прогулке послушная горничная. Ну, конечно, не горничная; но Лина проинструктировала сестру, чтобы та следовала за ней на безопасном расстоянии, на всякий случай.