Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни

Издевательства надо мной продолжались. Кто-то забрался на чердак над классной комнатой и в течение всего урока капал мне на голову чернилами. Я боялся пошевелиться. Если бы я пожаловался, мне досталось бы еще сильнее. Как-то раз мои мучители не удовлетворились обеденным избиением. Когда я зашел в ангар за велосипедом, чтобы ехать домой, на меня набросились сразу трое. Они порвали мой пиджак, отобрали мой кожаный портфель, вывалили все его содержимое на землю и, зная, что я брошу велосипед, чтобы спасти любимые книжки, стали перебрасывать их друг другу. Потом они схватили мой велосипед и спустили его вниз с холма к решеткам для скота. Вдоль дороги лежали крупные решетки, чтобы скот не уходил с полей: коровы и овцы просто не решались наступать на эти решетки, боясь, что копыта застрянут в них. Хулиганы побежали следом, визжа от смеха. Они заклинили колеса велосипеда в решетке и принялись его раскачивать, пока колеса не оторвались. И какое-то время после этого мне приходилось обходиться без велосипеда.

Постепенно я привык к издевательствам и побоям. Но после того как я показал, что могу выдерживать физическое насилие, некоторые попытались воздействовать на мой разум и сердце. Психические и эмоциональные мучения были для меня намного тяжелее. К несчастью, до них вскоре дошло, что подобные пытки куда проще в исполнении, но могут привести к гораздо более серьезному результату. Я никогда еще не видел фильмы ужасов. Узнав об этом, они поймали меня, прижали к парте и, не давая закрыть глаза, заставили смотреть украденную где-то кассету с фильмом Стивена Кинга «Дети кукурузы». Это нанесло мне ужасную душевную травму.

Но со временем и эти мучения стали привычными. Тогда они придумали то, что было для меня самым невыносимым. Они знали, что единственные материальные вещи, которыми я дорожил, — это мои учебники и тетради, и стали ждать удобного момента. В тот день нам было велено на время обеда оставить свои портфели в классе. Хулиганы вернулись раньше меня, сунули мне в портфель бутылку молока и примостили его на дверь класса. Я вошел, портфель упал мне на голову, и молоко залило мои драгоценные книги и тетради. Весь класс так и покатился со смеху. Я был потрясен и просто раздавлен. Месяцами я тщательно вычерчивал графики и записывал мельчайшие подробности в тетрадях. Я отчаянно пытался вытащить их из лужи молока, стараясь сдержать слезы. Я был так подавлен, что даже не усмотрел иронии в том, что плакал над пролитым молоком[3].

Я весь вечер сидел дома, обнимая Пирата в темном затхлом сарае. В те ужасные годы я часто плакал по ночам, но тот вечер выдался особенно тяжелым. Я не мог больше это выносить, мне просто жить не хотелось. Я закрыл глаза, чтобы заглушить боль, а Пират слизывал слезы с моих щек.

* * *

Я все еще увлекался супергероями, и мое воображение уносило меня в мир бесконечных возможностей, где ни меня, ни Пирата не сдерживали никакие цепи. Хулиганы день за днем изобретали все новые издевательства, а в полумраке сарая я мечтал о том, как мы с мистером Робином улетим и будем спасать страдающих животных. И я придумал собственного супергероя. Он спасал меня от хулиганов и всех животных тоже. Нет, его звали не Суперветеринаром, или Суперветом, поскольку в те времена у меня и мыслей подобных не было. Я называл его Ветменом. Если Бэтмен ищет любовь и смысл жизни после потери родителей, то Ветмен сам несет все это в мир. И если Росомаха умеет исцелять себя, то Ветмен исцеляет и себя, и других.

Как и он, я тоже не хотел больше чувствовать боль, я хотел стать Ветменом, ведь мой герой мог решить любую проблему животных — в любое время и в любом месте.

Его история прочно укоренилась в моей подростковой фантазии и постепенно стала моей мечтой. В Ветмене соединились лучшие черты Бэтмена, Росомахи, Человека на шесть миллионов долларов и Рокки. Костюм его был преимущественно синим, но, подобно хамелеону, он мог менять цвет. А плащ был оранжевым и обладал массой фантастических свойств: мог ощетиниваться иглами дикобраза, выпускать щупальца осьминога или расправлять крылья орла.

Я представлял, что Ветмен может разговаривать с животными без слов — даже лучше доктора Дулиттла, которого я видел по телевизору. Образ супергероя начал обретать зримые очертания. Поскольку в своем воображении я уже летал с мистером Робином, не было ничего удивительного в том, что на первые задания Ветмен летал с Робином, как раньше Бэтмен. Ветмен представлялся мне исследователем и путешественником, как Дарвин. Он отправлялся в джунгли искать новые виды растений, из которых можно приготовить целебные снадобья, как это делали шаманы в древности, чтобы вылечить всех животных. Однажды он наткнулся в джунглях на метеоритный кратер. Сюда упала самая яркая звезда Галактики — та самая, о которой я мечтал с той ночи, когда погибли ягнята. В кратере Ветмен нашел волшебную звездную пыль, имевшую молекулярную структуру любви. В звездном мире царила любовь.