Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни

22 августа 2006 года я работал в первой клинике Фицпатрика. Это был небольшой дом в окружении леса в Тилфорде, графство Суррей. Раздался телефонный звонок. Мне сообщили, что отец в больнице, в тяжелом состоянии. Я выбежал из кабинета в лес и долго бежал, пока не стемнело. Тогда я упал на колени и зарыдал. Мой герой умирал. Я плакал и плакал до тех пор, пока слез больше не осталось. Я никак не мог принять то, что произошло.

Отец был на заднем дворе, присматривал за скотом, когда внезапно потерял сознание и упал. Через несколько дней он умер, так и не приходя в сознание. Я сидел у его постели в больнице Порт-Лииша – той, где когда-то появился на свет, – и был придавлен ощущением собственной беспомощности. Меня не было рядом, чтобы поднять его, когда он упал. Я виноват. Держа его за руку, я шептал ему на ухо, не зная, слышит ли он, как не знаю этого и теперь. Я говорил, что очень его люблю, что благодарен за все, что он для меня сделал и на что он меня благословил. Я знал, что он делал все, что было в его силах. 25 августа мама сказала, что заметила «перемену» во второй половине дня, и через два часа отца не стало. Мой папа, главный человек в моей жизни, которому я всегда так старался подражать, просто перестал дышать. Мама держала его за руку. Вся семья собралась вокруг него. Ему было восемьдесят два года, но в моем сознании и в моей душе он был нестареющим. Он был для меня великим человеком, моим отцом, моим героем.

Внезапная смерть отца была для мамы очень тяжелым испытанием. Она не смогла с ним проститься. Ей отчаянно хотелось, чтобы он сказал, что делать со скотом и фермой. Несколько лет ее мучили кошмары. Все переживают горе по-разному, но я знаю, что исцеляющие слезы пришли к нам с мамой гораздо позже, а пустоту, образовавшуюся в наших сердцах, ничто не смогло заполнить. Не было осознания конца, не было прощания. Иногда, столкнувшись с очередным кризисом, я начинаю плакать без причины, всем своим существом желая поговорить с ним. Очевидно, у него произошло кровоизлияние в мозг, он даже не успел ничего почувствовать. Ему повезло. Именно так он и хотел умереть – за работой. Отец никогда не хотел уходить на покой, умирать от болезни и быть для кого-то обузой. Я воплощал свою мечту, как он и хотел, даже если он до конца и не понимал, что это за мечта. Жаль, что я не могу спросить его, что он думает о том, чем я занимаюсь сейчас.

Надеюсь, он сейчас где-то в параллельной вселенной, где много коров и овец, за которыми можно присматривать, а еще есть заболоченные земли, которые нужно рекультивировать. Мне так хочется сказать ему, как я его уважаю и люблю, хотя при его жизни мы никогда не говорили об этом.

Если бы я мог сейчас с тобой поговорить, папа, я бы сказал очень многое. Я понимаю, почему ты не смог забрать малыша Ноэля и маму Риту из больницы. Потому что дело, которым ты занимался, нельзя было поручить никому другому. Мне тоже трудно поручать операции другим, но когда я думаю, что ты присматриваешь за мной сверху, я чувствую себя лучше. Если мне когда-нибудь выпадет счастье иметь ребенка, я обязательно буду присутствовать при его рождении. Нежно держа в руках эту драгоценную маленькую жизнь, я буду думать о тебе. Закрыв глаза, я представлю, как ты говоришь мне: «Я горжусь тобой, Ноэль». А я отвечу тебе: «Я тоже горжусь тобой, папа!» Я скучаю по тебе. Ты всегда со мной – в моих мыслях и в моем сердце.

3. Малиновка и каштан

Детство в Баллифине

Как только я стал ползать, вскоре я пошел, а стоило мне пойти, как я побежал, ну а как только я научился быстро бегать, я начал лазать по деревьям. Мне нравилось забираться на самую верхнюю ветку огромного каштана, который рос за нашим домом. Я всегда знал, что там есть что-то еще, и я должен просто залезть повыше, чтобы это увидеть. Я выдолбил сердцевину из обрубка тонкого бревна и сделал подзорную трубу, которую примостил в ветвях старого каштана, чтобы всматриваться в далекие края, созданные моей фантазией.