Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни

Конечно, нет двух одинаковых ситуаций. Бывают обстоятельства, при которых страдающее животное необходимо усыпить. Когда стоишь перед выбором, выполнять ли сложную операцию, требующую длительного наркоза, бывает очень трудно оценить, сможет ли животное это выдержать, сколько проживет и каким будет качество его жизни. Нелегко определить шансы на успех, затраты и готовность хозяев идти на жертвы. Я считаю, что существует моральная и этическая черта, которую ни ветеринарные хирурги, ни защитники животных не должны переступать. Долгие страдания без надежды на функциональную качественную жизнь без боли являются основным критерием для большинства ветеринаров – и для меня в том числе. Но сложно определить, какой восстановительный период для животных считать слишком долгим. В человеческой медицине на этот вопрос отвечают так: «столько, сколько потребуется», но у каждого ветеринара на этот счет свое мнение. Кроме того, способы обеспечения функционального качества жизни постоянно улучшаются, а вместе с ними меняются и мнения. У ветеринара и человека, который любит это больное животное, существует свой критерий определения, где следует провести эту черту. Хозяин страдающего животного сохраняет его жизнь, потому что не может с ним расстаться. Совершенно понятно, что это очень тяжелая ситуация для всех.

Столкнувшись со столь трудным решением, я изложил его своей команде, а теперь излагаю вам. Представьте себя на месте члена этой семьи: вы смотрите в глаза Уинстону и вам нужно решить, «гасить ли свет», хотя какой-то шанс на успешное лечение остается. Как вы поступите? Как ветеринары вы тоже имели бы право на личное мнение. Полагаю, вы согласитесь, что выбор был очень тяжелый.

В нашей профессиональной клятве есть слова: «Моей главной и постоянной целью будет обеспечение здоровья и благополучия животных, вверенных моему попечению». Это сложная этическая дилемма. Когда речь идет о ребенке, мы, не колеблясь, идем на перспективу множества хирургических операций в течение нескольких лет, если произошла сложная травма или конечность деформирована: жизнь маленького человека ценится выше жизни собаки, и это совершенно понятно. Я уважаю такую точку зрения, но считаю, что мы должны рассматривать и собаку, в частности Уинстона, как мыслящее существо, имеющее чувства, потребности и желания, которые должны быть приняты во внимание. Исследования показывают, что собаки и кошки могут испытывать счастье или печаль, восторг или разочарование, подавленность или радость, и эти чувства сходны с нашими, хотя животные выражают их по-своему. Если бы Уинстон мог говорить, он бы сказал: «Ведь у меня всего лишь передние лапы сломаны. Неужели ты даже не попытаешься меня вылечить?»

Это не антропоморфизм – я сын фермера, в конце концов, и признаю иерархию видов. Просто мне невыносимо слышать: «Это всего лишь собака» или «Это всего лишь кот». Я подписал контракт с Королевским колледжем ветеринарной хирургии, и моим призванием стала забота о животных, которая отлична от заботы о людях. Но при этом я полностью признаю предписанную нашим колледжем ответственность ветеринара за благополучие опекунов животных.

В профессиональном кодексе нашего колледжа говорится:

«Ветеринарные хирурги должны быть открыты и честны с клиентами, уважать их потребности и требования, должны предоставлять независимые и беспристрастные консультации и информировать клиентов о любом конфликте интересов. Необходимо давать клиентам полную информацию о лечении, стоимости услуг и препаратов, а также эффективно общаться с ними как в письменной, так и в устной форме. Прежде чем приступить к лечению или процедуре, необходимо получить гарантированное согласие».