Слушая животных

Оскару было бы очень трудно привыкнуть к обычным протезам, не говоря уже о том, чтобы надежно закрепить их на обеих его задних лапах. К тому времени, когда кот попал в нашу клинику, я уже сотрудничал с профессором Гордоном Бланном и его помощниками. Мы провели две операции с эндо- и экзопротезами двум собакам — Коулу и Сторму — еще в нашей старой клинике.

У Оскара я соединил две основные кости щиколотки — таранную и пяточную — и имплантировал втулки из титанового сплава с пористыми фланцами, на которых могли нарасти кость и кожа. Затем мы присоединили к ним небольшие протезы из резины и винных пробок, и на следующий же день Оскар был уже «на ногах» и даже пытался бегать. Конечно, на залечивание кости и кожи ушло несколько недель, но процедура увенчалась успехом. Когда он отправился домой, его белые экзопротезы очаровательно гармонировали с черными лапами. Вскоре кот уже вовсю резвился, избавившись от боли. Впереди у него было еще восемь жизней.

Оскар стал первым пациентом в мире людей и животных, получившим одновременно два бионических эндопротеза.

Так открылась новая эра возможностей. Оскар продолжал ходить и бегать более или менее нормально семь лет при полном функционировании щиколотки. К сожалению, после этого один из имплантов сломался. Мы могли бы ампутировать щиколотку и установить новый имплант, чуть выше, но кот отлично справлялся и с одной задней лапой — и справляется по сей день.

Как в случае с Энцо и Крисом, семья, в которой жил Оскар, понимала, что мы стараемся сделать все, что в наших силах, и используем новейшие методы и импланты. Когда один из имплантов вышел из строя, мы принимали решение вместе, понимая, что сделали все, что могли. Редкие медицинские достижения не прошли через ряд неудач. И общество, и профессионалы должны признать эту неприятную истину во имя прогресса, иначе мы обречены на застой и сохранение существующего положения дел без всякого продвижения вперед, что было бы преступно. Из этого вытекает вывод: прогресс невозможен без согласия семьи пациента на то, чтобы стать первыми. В большинстве случаев новации рождаются из разочарования и отсутствия других вариантов обеспечить достойное качество жизни. Некоторые считают, что ампутационные протезы и другие достижения в области хирургии животных, которые я использую, это нечто чрезмерное, но я верю, что время докажет обратное. Операции, проведенные Энцо и Оскару, вдохновили нас на создание будущего поколения имплантов, которые смогут помочь другим животным и людям, как помогли им.

Неудачный имплант Оскара, как и многие другие наши успехи и промахи, подвигнул нас к разработке нового изобретения — PerFiTZ (чрезкожная фиксация на скелете). Мы надеемся, что это станет реальным шагом вперед (и в фигуральном, и в буквальном смысле) для животных и людей с ампутированными конечностями.

Это был совместный проект с профессором Гордоном Бланном и талантливым инженером Джеем Месванией, без которого компания FitzBionics, которую я создал, не могла бы работать. Именно он делает индивидуальные импланты для животных. Я также хочу поблагодарить моего дорогого друга и коллегу доктора Мэтью Аллена за удачное название этого импланта, которое мы с ним придумали однажды вечером, когда он преподавал в университете штата Огайо. С тех пор он помогает мне продвигать концепцию Единой медицины. Как научный гений, честный и порядочный человек Мэтью стал моим верным и надежным спутником в этом трудном путешествии. В настоящее время он преподает в Ветеринарной школе Кембриджского университета, продолжая вносить свой вклад в будущее ветеринарии и медицины человека.

Успехи и неудачи научили нас принимать во внимание множество факторов, в том числе анатомическое расположение импланта в зависимости от вида животного. Собирая информацию о расположении импланта, типе и толщине костей и кожи — например, голень датского дога сильно отличается от щиколотки кошки, — мы совершенствуем наши эндопротезы. Эти знания помогают не только при лечении животных, но и людей. Если мы отработаем новую технику операции на животном, у которого крайне мало других вариантов, и все эти варианты неоптимальны, а семья животного дала осознанное согласие на операцию, то мы можем действовать. Потому что по английским законам, при условии, что все другие варианты и потенциальные риски были доступно разъяснены, это является «актом клинической ветеринарной практики», даже если такая операция выполняется впервые. Главное юридическое требование в подобной ситуации — предоставление опекуну животного всех фактов, которыми мы располагаем на данный момент, и получение от него полностью осознанного добровольного согласия.