Слушая животных

На данный момент полный запрет испытаний на животных представляется нереалистичным. Слишком многое поставлено на карту, а проверенных неживотных альтернатив для оценки безопасности новых лекарственных средств и медицинских устройств для использования человеком пока недостаточно. Мне хотелось бы найти золотую середину, сценарий, при котором все бы выигрывали — и животные, и люди, и разработчики новых лекарств и имплантов. Ответ кроется в использовании знаний, полученных от ответственного лечения клинических пациентов, с которыми в ветеринарной практике я имею дело каждый день. Причем знания эти будут получены в результате реальной помощи животным — собакам, кошкам и другим видам, — страдающим серьезными заболеваниями. Такой подход пойдет на пользу и людям, которые ищут ответы, новые методы лечения и не теряют надежду.

* * *

Иногда я получаю щедрую похвалу и признание за проведенные впервые в мире хирургические операции на собаках, хотя их успех базируется на знаниях, полученных путем давних экспериментов на животных, которые способствовали развитию человеческой медицины. Приведу один пример. В октябре 2010 года ко мне в клинику из Абердиншира (Шотландия) приехала женщина со своей питомицей — собачкой Сьюзи, после того как в нескольких ветеринарных центрах ей отказали, сказав, что полная замена плечевого сустава у собак невозможна. Но на самом деле еще в научной статье 1946 года была описана успешная замена плеча у подопытных собак. Как-то неловко получать похвалу за то, что делали хирурги еще шестьдесят лет назад! Я разрабатываю импланты для животных более десяти лет и всегда готов поделиться своими результатами с коллегами, лечащими людей, Появление аддитивных технологий — трехмерная печать — произвело революцию в процессе разработки специализированных имплантов для людей и животных. Хотелось бы надеяться, что уроки, полученные как в хирургии человека, так и в хирургии животных, могут однажды стать основой прогресса Единой медицины. Я считаю, что врачи должны знать о том, что уже используют ветеринары. И тогда эксперименты на животных во имя прогресса человеческой хирургии станут ненужными.

Сегодня впервые в истории медицины стало возможно получать снимки высокого разрешения и использовать специальное программное обеспечение для детального изучения сращивания кости и металлического импланта, о чем я уже говорил выше. Для ампутационного протеза типа того, что был использован для Митци, нам не пришлось использовать здоровую подопытную собаку, чтобы проверить, как имплант влияет на кость. Мы могли наблюдать за реальным клиническим пациентом, которому имплант пошел на пользу. Точно так же сегодня мы имеем доступ к сложным лабораторным исследованиям рака у пациентов ветеринарных клиник — собак, кошек и даже лошадей, — которым понадобилось хирургическое лечение. Животные с разными видами онкологии (неоплазии) — от рака костей до лимфомы и от рака мочевого пузыря до опухолей мозга — сегодня могут быть включены в этично обоснованные клинические испытания, если содержащие их семьи этого пожелают.

Некоторые новые виды лечения пока что остаются экспериментальными, поскольку их эффективность неизвестна, но мы рассчитываем, что они могут затормозить или остановить прогрессирование болезни, улучшить качество жизни и, возможно, даже продлить жизнь животных-компаньонов. Результаты таких клинических испытаний, которые сегодня проводятся в ветклиниках всего мира под строжайшим этическим надзором и после получения осознанного добровольного согласия от семей, могут спасти жизни других животных и людей, и для этого не придется приносить в жертву здоровых животных во имя получения новых знаний.

Именно поэтому имеет смысл рассматривать клинические испытания на ветеринарных раковых пациентах важным и в настоящее время недооцененным мостиком к клиническим испытаниям на людях. Увязав ветеринарные клинические испытания с разработкой лекарств для людей, мы получим средства, абсолютно недоступные для исключительно ветеринарных препаратов.

Другими словами, без такого сотрудничества животные не получат эффективных лекарств долгое время, потому что фармакологический рынок для людей гораздо больше и прибыльнее, а ветеринарной медицине не хватает средств для проведения испытаний препаратов, предназначенных для лечения рака только у кошек и собак. Фармацевтические компании могли бы сэкономить, ведя разработки подобным образом, и намного быстрее создавать новые лекарства, которые будут гораздо лучше тех, что уже имеются. Они облегчили бы состояние и людей, и животных.

Сегодня на разработку перспективного нового препарата — начиная от опытов на животных и заканчивая испытаниями на клинических пациентах, которые умирают, так его и не дождавшись, — уходит несколько лет.

Более того, многие лекарства, которые сулили успех в лабораторных условиях, оказываются бесполезными при клинических испытаниях в условиях естественно возникшего рака, а это ведет к пустым финансовым затратам и гибели животных, которые могли бы жить при ином подходе.