Слушайте звезды!

Ипполит Германович прошелся по роще, рассматривая пальмы, — больше смотреть было не на что. Песок, мохнатые стволы… тишина. Птицы молчат — жарко. Тронхэйм уселся на песок, прислонившись спиной к мягкому стволу, и стал смотреть вверх. Орехи среди темно-зеленых листьев напоминали гигантские гроздья винограда. Тронхэйм думал о том, что жизнь на островах, в тропическом климате, течет спокойно и лениво, и если исключить ураганы, сургорам не о чем беспокоиться. И не к чему стремиться. Орехи созревают круглый год, рыбы в лагунах и вокруг островов огромное количество, и все, что нужно для такой вот убогой растительной жизни, дается без труда. Сургоры, как, впрочем, и остальные племена, живущие на островах, редко выходят в открытый океан, — только раз в три года, когда между племенами происходит обмен невестами, — а вообще самое дальнее путешествие — с одного острова на другой. Но лодки сургоров способны выдержать и более серьезные испытания, нежели переход с атолла на атолл. Как сургоры научились строить такие суда, зачем? Наверняка раньше они были путешественниками. И что все-таки происходит на островах во время ураганов?..

Скрипнул песок, и Тронхэйм обернулся. Колдун стоял сзади, в нескольких шагах, смотрел внимательно на Ипполита Германовича. Тронхэйм вскочил.

— Желаю тебе… — начал было он приветственную фразу, но Карпацико-тин перебил его, не дав договорить:

— Желаю и тебе удачи.

Тронхэйм замолчал. Колдун тоже помолчал немного, потом спросил:

— Ты хотел со мной говорить. Зачем? О чем?

— Да, я хотел поговорить с тобой, — Тронхэйм выбирал слова не спеша. — О чем? Право, не знаю. Может быть, о жизни, вообще о жизни? Зачем? Наверное, чтобы понять вас…

— А зачем тебе понимать нас? И что ты хочешь узнать о нашей жизни, розовый? — колдун говорил ровно, спокойно, ни одна черточка на его лице не дрогнула, однако Тронхэйм ощутил скрытое напряжение.

— Ты можешь не говорить ни о чем, если не хочется, — выразительно пожал плечами социолог. — Это дело твое, и ты вправе отказать пустому любопытству. Просто я подумал — раз уж мы оказались на ваших островах, почему бы не познакомиться поближе? И потом, ты не совсем верно понял меня. — точнее, я просто не успел договорить. Я хотел послушать ваши сказания, только и всего. И думал, что ты поможешь мне в этом.

— Сказания? — колдун слегка поднял брови, в зеленых глазах мелькнуло недоумение. — Сказания… — Карпацико-тин, казалось, обдумывал, что скрывается за просьбой чужака, и не опасно ли рассказывать пришлому легенды сургоров. В конце концов он, видимо, решил, что ничего страшного в этом нет.

— Пойдем, — сказал он Тронхэйму, — пойдем ко мне, будем говорить в доме. Мне кажется, тебе непривычно у нас, жарко, так?

— Так, — согласился Тронхэйм. — Действительно, жарковато.

Они пошли по краю лагуны, не спеша, и Карпацико-тин сначала молчал, а потом, когда они прошли почти половину пути, спросил вдруг:

— А там, где вы живете, не так жарко?

— У нас днем — как у вас ночью, — сказал Тронхэйм.

— Холодно, — покачал головой Карпацико-тин, — наверное, поэтому вы такие бледные.

— Но ведь у вас тут, на островах, раньше тоже были такие люди, как мы, со светлой кожей?

Колдун остановился. Посмотрел на Тронхэйма. Хотел что-то сказать, но передумал. До самого дома он не произнес больше ни слова.

«Так, — соображал Тронхэйм, — похоже, колдун был уверен, что розовые чужаки не добрались до своего дома, а мы явились сами по себе, ничего не зная о сургорах… Но теперь поздно делать вид, что мы в неведении…»

В доме колдуна стояли вдоль стен выдолбленные из коралловых глыб сосуды, наполненные всякой ерундой — сушеными водорослями, толчеными ракушками и прочими необходимыми для лекарского ремесла вещами. Тронхэйм, не проявляя внешне своего интереса, осматривал комнату, пока Карпацико-тин передвигал зачем-то лавку ближе к окну. Затем колдуй предложил Тронхэйму сесть и хлопнул в ладоши. Из внутреннего помещения вышел давешний мальчишка — все с тем же заспанным видом — вынес две чашки, сделанные из скорлупы орехов, украшенные тонкой нарядной резьбой. В чашках оказался опалового цвета напиток, — и колдун предложил питье гостю. Тронхэйм отхлебнул немного — жидкость оказалась прохладной и слегка терпкой; в ней, видимо, были тонизирующие вещества, поскольку Ипполит Германович сразу почувствовал себя гораздо лучше, словно и не провел несколько часов в тропической зоне.

— А где твой второй ученик? — спросил Тронхэйм.

— Работает, — коротко ответил Карпацико-тин и обратился к мальчику. — Вот ты, Рамо-лой, учишься рассказывать. Расскажи, откуда появились сургоры, как живут. Расскажи гостю.

Тронхэйму показалось, что колдун дал ученику какую-то инструкцию, — едва заметно подчеркнул слово «гость», едва заметно что-то объяснил глазами… Рамо-лой тут же сел на пол, скрестив ноги, и без всяких предисловий заговорил монотонно, уставясь на носок башмака Тронхэйма: