Служанка

Штефан привстал, неверяще глядя на бывшего вестового. Бранко Кражич, старый друг и соратник, шел к нему от двери и широко улыбался. Его грубое, словно высеченное из корявого куска дерева лицо светилось от радости, а из-под кустистых бровей ярко зеленели раскосые глаза.

— Ты же в Рагницу собирался.

Штефан встретил друга коротким объятием.

— А я, ваше сиятельство, передумал, — хитро осклабился Бранко. — Служба моя хоть и закончилась, а все ж не по-людски это, командира бросать. Оно жив мирной жизни не помешает, когда есть кому спину прикрыть.

— А как же твоя Райна? — спросил Штефан. — Ты ведь жениться собирался. Я уже и подарок в Рагницу отправил.

По лицу Кражича прошла тень.

— А Райна теперь мужняя жена, — нарочито равнодушно ответил Бранко. — Не стала она дожидаться, пока я из Варнии вернусь. Выскочила за пекаря, сидит теперь в лавке, калачами торгует.

Что ж, обычная история. Женщины — существа непостоянные, их слово и ньера ломаного не стоит. Вот и Кражичу пришлось на себе эту истину испытать.

Штефан не стал больше ничего выяснять.

— Останешься? — просто спросил он.

— Коли не прогоните, — сверкнул глазами Бранко. — Вы же знаете, я за вами и в огонь, и в воду.

— Лершик, вели на стол накрывать, — обернулся к дворецкому Штефан. — И вина принеси лигерского, что в подвале хранится. Да побыстрее.

— Слушаюсь, милорд, — Лершик бросил взгляд на Бранко и зашаркал к двери.

Правда, Штефан был уверен, что стоит дворецкому выйти из комнаты, как вся его старческая немощь тут же исчезнет. Видел он, как тот на работников орет и каким коршуном на служанок наступает. С утра понаблюдать сподобился, как с пробежки вернулся.

— И как вас отчий дом встретил, ваше сиятельство? — посерьезнел Бранко.

— Садись.

Штефан кивнул ему и вернулся в дедово кресло.

— Сам видишь. Разруха кругом. В отчетах, что управляющий присылал, все складно да гладко было, а на деле…

Штефан не договорил и задумчиво посмотрел на друга.

— Бранко, ты ведь до войны у Стромеца служил? — спросил он.

— Да. Десять лет почти.

— Вот ты говоришь, что готов в огонь и в воду. А в управляющие пойдешь?

— А чего ж не пойти, коли надобность такая возникла?

Бранко хитро улыбнулся, отчего его дубленая кожа пошла кривыми складками, и полез в карман за трубкой.

— А старого вы уже выгнали?

— Вещи собирает. Но я его выпускать не собираюсь, пока не выясню, куда мои деньги ушли.

— По-крупному брал?

— Судя по всему, не стеснялся.

Штефан подошел к столу и плеснул в рюмку ратицы.

— Держи, — протянул ее другу.

Бранко одним махом опрокинул в себя сливовицу, шумно выдохнул и довольно крякнул.

— Остаюсь! — помотал он головой. — Если тут такую ратицу гонят, так я готов хоть до конца жизни на ваше сиятельство горбатиться!

Штефан усмехнулся и снова доверху наполнил пузатую дедову рюмку.

— Я рад, что ты приехал, Бранко, — серьезно посмотрел на друга.

— Не поверите, ваше сиятельство, но я тоже рад, — расплылся в улыбке Кражич.

Илинка

В подвал я спустилась после обеда. Было там темно и холодно, а низкие своды нависали над самой головой. Хорошо, что Создательница не наделила меня высоким ростом, иначе пришлось бы сгибаться в три погибели, а так я только голову слегка наклонила да подол подобрала, чтобы не споткнуться.

Я сбежала по неровным ступеням, сунула факел в крепление, запасной воткнула в соседнее и огляделась. Вдоль стен выстроились в ряд огромные бочки с соленьями, на полках высокие деревянные короба стоят, на полу ящики с овощами громоздятся. И конца-края подземелью не видно, за аркой первого зала темнота такая, что хоть глаз выколи.

Микошка говорил, что подвалы подо всей старой частью замка тянутся и переходят в подземные ходы, которые к самому сердцу Алмазных гор ведут. Правда, Лершик обозвал его старым дурнем и заявил, что никаких ходов нету. «Мелешь языком почем зря, — недовольно фыркнул дворецкий. — Точно баба старая». Знать бы, кто из них прав.

В подвалах я бывала нечасто, тут больше кухонные девки хозяйничали. Златка эти подземелья терпеть не могла. «Это сейчас тут припасы хранятся, — делилась со мной соседка. — А раньше, в старые времена, под замком темница была. Бабка сказывала, арны своих врагов в оковах держали до самой их смерти, никто отсюда живым не выбрался».

Я окинула взглядом мрачное помещение и поежилась. Да, очень похоже на тюрьму. Вон и крюки, в стены вбитые, и цепи на них ржавые. На мгновение мне даже показалось, что я слышу звон кандалов.

«Ох и богатое у тебя воображение, Илинка!» — шикнула на себя, поправила на плечах теплый платок и решительно направилась к коробам с картошкой.

Работы предстояло много. Нужно было перебрать клубни, рассортировать на крупные и мелкие, удалить загнившие, а годные переложить в сухие короба. В общем, только успевай поворачиваться.

Я вздохнула и выдвинула первый ящик. Картофель в нем был чуть сморщенным, но без глазков. Как и во втором. И в третьем. Вроде и весна на дворе, а в подвале температура такая, что овощи свежими лежат, не портятся. И сырости нет, что странно. Снаружи бесконечные дожди, а тут сухо.