Служанка

Я тогда все же не удержалась. Нащупала ниточку жизни, да и завязала узелок на конце, чтобы не получилось у мага задуманное. Не знаю, сработало ли…

Из коридора донесся какой-то шум, и это заставило меня отложить размышления и взяться за уборку. Ну как арн вернется? Или Салта заявится?

Я подошла к окну, вытерла с подоконника пыль и снова поймала себя на мысли, что тяжело мне в комнате находиться. Маетно. Иса совсем нет, будто выкачал его кто-то. Может, у арнов всегда так? Но ведь в покоях лорда Вацлава, бывшего хозяина Белвиля, этого нет. И в остальных комнатах. Только здесь, у лорда Штефана, мертвое все.

Я обвела спальню взглядом, стараясь не задерживаться на портрете. Вроде бы обычное все. И как понять, что не так? Может, мне просто мерещится? Я закрыла глаза и попыталась посмотреть внутренним зрением, так, как обычно на вышивку обережную смотрела. Пространство тут же окрасилось в разные цвета. Вот ярко-красные зигзаги портрета, дальше — зеленые линии жизни по всем стенам тянутся и куда-то вниз уходят, на полу белые петли возврата… А это что? Там, где должны были быть охранные серые сеточки, черные спутанные клочки видны.

Не открывая глаз, подошла к тому месту, где чужое колдовство вплетено оказалось, и протянула руку, пытаясь нащупать край невидимой нити. Та скрывалась, извивалась под пальцами, в изнанку судьбы уходила.

Я напряглась, начертила обережный знак, отыскала обжигающе-холодный кончик…

— Что ты здесь делаешь? — резкий вопрос раздался так неожиданно, что я вздрогнула, и нить моментально выскользнула из пальцев.

— Ну? — голос арна звучал настойчиво, отзываясь в душе лютым холодом.

Я медленно обернулась и наткнулась на тяжелый изучающий взгляд. Ох, сколько в нем ненависти было! Я аж задохнулась, так она в сердце ударила.

Граф закрыл за собой дверь и шагнул ко мне. От его крупной фигуры веяло угрозой.

— Кто тебе разрешал входить? — сурово спросил он.

Я попыталась объяснить, что меня прислали убрать в его комнате, но лорд Штефан ничего не пожелал понимать. Он мгновенно оказался рядом и схватил меня за руку. Ту самую, которой я пыталась конец нити распутать.

— Кто тебя послал? — встряхнув меня, прорычал граф. — Ну? Свард? Наместник? Что ты тут ворожить пыталась?

Я замотала головой. На глаза от боли слезы навернулись.

— Тебе велели наговор на смерть сделать? — не унимался арн.

Глаза его полыхали яростью, клыки удлинились, зверь к самой коже пробился, я отчетливо видела в лице графа волчьи черты. А еще говорят, что арны перекидываться не умеют!

— А может, ты и не немая вовсе? — пришла в голову лорда Штефана новая мысль. — Ну-ка, открой рот.

Я испуганно попятилась, только куда уж мне с разъяренным арном тягаться? Тот надавил на щеки, заставив открыть рот, мрачно кивнул и неожиданно, каким-то неуловимым движением, вывернул мне руку за спину. От боли в глазах потемнело и дыхание сбилось. Но это бы ничего, любую боль вытерпеть можно, но вот когда душа болит… А она болела. От недоверия, от сгустка черной злобы, что в сердце графа кипела, от ненависти, с которой он на меня смотрел.

— Молчишь? — рявкнул арн.

— Ваше сиятельство, там стобардская знать пожаловала, — послышался за нашими спинами бодрый голос дана Кражича, и дверь громко хлопнула, пропуская управляющего в комнату. — Что-то случилось? — увидев происходящее, тут же посерьезнел он.

— Вот, пытаюсь узнать, кто ее подослал, — не отпуская меня, сказал граф. — Захожу, а она над кроватью руками водит, ворожит.

Да не ворожила я! Спасти от проклятия хотела, только разве ж это объяснишь? Мать-Создательница! Что же мне делать? Если признаюсь, что владею обережной магией, арн захочет выяснить, как я в его замке оказалась и почему в служанках хожу. И что я ему скажу? Как объясню, что со мной случилось?

Я с мольбой посмотрела на управляющего. Может, он сумеет арна убедить, что я ему зла не желала?

Дан Кражич нахмурился. Видно было, что принял слова хозяина всерьез.

— Думаете, Свард подослал? — подходя ближе, спросил он.

— А почему нет? С наемниками не получилось, решили девицу задействовать, — зло обронил граф. — Старая уловка.

Он еще что-то добавил на непонятном языке, а я пыталась справиться с той бурей, что от его слов внутри поднялась. Как он сказал? С наемниками? Это что же, его убить пытались? И тут, в комнате, наговор на смерть… Меня будто холодной водой из Затонки обдало.

— А вот пусть она нам и напишет, так ли это, — положив на стол лист бумаги, которую принес с собой, и придвинув стоящую на краю чернильницу, предложил управляющий. — Раз уж говорить не может.

— Это еще выяснить надо, правда ли не может, — сказал граф, но руку мою отпустил и к столу подтолкнул.

— Ну, красавица, пиши, как в комнате милорда оказалась и что тут делала, — голос дана Кражича стал обманчиво-мягким.

Я попыталась взять перо, но правая рука не слушалась.

— Левой пиши, — тон графа был ледяным, из него исчезло все человеческое. А глаза алым полыхали так, что смотреть в них страшно было. — Чего мнешься? Не тяни время.