Служанка

— Дан Строжек и сам на муниса похож, такой же заросший, сойдете за семейную пару, — задумчиво произнес гончар. — И вот еще что, ты сразу-то к дому своему не иди, покрутись вокруг, присмотрись, что к чему.

Я кивнула.

— По-хорошему, разведать бы все, послать кого-нибудь к твоей матушке, договориться о встрече, — продолжил дан Скревец, — но ведь тебя не удержишь.

Это точно. Не могла я ждать. Мысль о том, что уже сегодня вечером я смогу увидеть матушку, была тем единственным, что поддерживало меня и не давало скатиться в отчаяние.

— Ладно, — старик поднялся и пошел к выходу, но на пороге обернулся. — Ты только из дома не выходи, — сказал он мне. — И не открывай никому. А уж я постараюсь побыстрее обернуться.

Я согласно кивнула и принялась убирать со стола, а дан Скревец снял с вбитого в стену гвоздя шляпу и вышел из дома.

* * *

Поздно вечером я покинула Мардис. Дан Строжек оказался крупным темноволосым мужиком, заросшим настолько, что на лице его одни синие глаза да белые зубы сверкали. А все остальное скрывалось под лохматыми волосами и густой бородой.

— Ну, садись, что ли, жена, — усмехнулся он, когда я подошла к повозке.

— Прощай, девочка, — обнял меня гончар. — Будь осторожна и пусть сохранит тебя Мать-Создательница.

Я поцеловала колючую от седой щетины щеку и запрыгнула на обитую дерюгой скамью.

— Но! Трогай! — прикрикнул на лошадь дан Строжек, и колымага загрохотала по камням мостовой.

Мы проехали улицу гончаров, выехали за городские ворота и свернули на Кравер. Мой попутчик оказался неразговорчивым. Он молча правил лошадью и смотрел прямо перед собой, не болтая и не задавая вопросов. Впрочем, мне это было только на руку. Волнение от скорой встречи с матушкой делало меня невнимательной ко всему остальному.

Дорога долго вилась среди полей, потом пошли виноградники наместника, а дальше повозка проехала предместья, и колеса загрохотали по звонкому камню анкерского тракта.

Когда-то давно все побережье принадлежало керам — древнему воинственному народу, поклоняющемуся двенадцати богам. Неизвестно, что заставило керов уйти, но после них остались сложенные из необычных камней храмы, крепкие ровные дороги, которые соединяли между собой все города и села побережья, и красивейшие акведуки.

— Подъезжаем, — негромко предупредил дан Строжек, но я и без его слов уже увидела раскинувшийся у горы Аут-Кан город. Сердце замерло, а потом забилось быстро-быстро. Моя родина… Любимый Кравер.

Дорога пошла вверх, по обеим ее сторонам светились окна загородных особняков знати, а я вглядывалась в них, стремясь обнаружить тот дом, в котором родилась и провела все свое детство. Вот имение Строни, следом огромный дворец Уберни, а дальше наш бывший особняк. Он белел своими стенами, и на их фоне старые кипарисы казались темными стражами, охраняющими покой обитателей поместья. На глаза навернулись слезы. Сколько счастливых лет прошло под этой черепичной крышей, сколько добрых и теплых воспоминаний осталось в сердце. Ах, если бы папенька не пристрастился к картам!

Я вздохнула и посмотрела на дорогу. Впереди темнели высокие городские ворота.

— Не высовывайся без дела, — негромко сказал дан Строжек. — Если остановят, смотри в землю, я сам со стражниками поговорю и все решу.

Он чуть придержал лошадку, заставив ту замедлить ход, и мы въехали под темную каменную арку.

Предупреждение дана оказалось напрасным. Нас никто не остановил, и повозка спокойно проехала мимо воинов и покатила по просторной Артен-нье, а с нее свернула на площадь Роз и двинулась к центру. Я разглядывала знакомые с детства дома, темные окна лавок, узкие улочки и широкие проспекты.

— Дан Скревец сказал, что тебе нужно на Бойнер-нье? — повернулся ко мне дан Строжек.

Я кивнула.

— К самому дому подъезжать не будем, — предупредил дан. — Я подойду и постучу в дверь, а ты со стороны понаблюдаешь. Проверим, кто там живет.

Он свернул на Койлер-нье, миновал ее почти до конца и направил лошадь к Бойнер-нье. Мы проезжали особняки соседей, лавку дана Убжича, новый магазин дана Кольна, меняльную лавку. Слева остался старый храм Создательницы, окна и двери которого были заколочены крест-накрест. И вот наконец показался поворот, а за ним наш дом.

Особняк совсем не изменился. После того как папенька разорился и умер, матушке пришлось переселиться в небольшой двухэтажный коттедж в старой части города. Здесь жили в основном купцы, ростовщики и зажиточные горожане. Конечно, с районом Аут-вар, где мы обитали раньше, Бойнер-нье не шла ни в какое сравнение, но выбирать нам не приходилось.

Я смотрела на увитый плющом дом, на светящиеся в спальне матушки окошки, и сердце билось в груди часто-часто, будто взволнованная птаха.

— Сиди здесь и смотри, — спрыгнув с брички, тихо сказал дан Строжек.

Он поправил рубаху, направился к крыльцу, и вскоре тишину улицы нарушил негромкий стук.

Я затаила дыхание. Надежда увидеть матушку заставляла меня всматриваться в темный проем и до боли сжимать руки. Как мама жила все это время? Что ей пришлось испытать из-за моего побега? Здорова ли она?

— Кто? — послышался глуховатый мужской голос.