Служба

Минкин и тут рубит правду-матку: «Найдись сейчас пленка, где заказчик и исполнитель обсуждают убийство Александра Меня, — осмелилась бы хоть одна демократическая курица сетовать на неэтичность подслушивания этого разговора?» Вот и Шебаршин туда же: «Гражданам не очень интересно, как тот или иной материал попал в прессу. Важно, что попал». Это уж точно, попал — в яблочко мишени.

Птицу видно по помету. И если уж эта, что о двух головах, да со щитом-мечом, секрет выделила, ей это зачем-то надо. А что касаемо «журналистов», лучше самого же Хинштейна и не скажешь: «Скажите, неужели на Лубянке не могли найти более подходящего исполнителя?» (Московский комсомолец. 1998. 20 ноября) В самом деле!

9. Инструкцией по конституции

Когда утверждают, что 3–4 октября 1993-го чекисты не занимались делом, это неправда! Но Лубянке было вовсе не до экстремистов: Следственное управление Министерства безопасности больше года занималось архиважным делом — о разглашении государственной тайны. Неужели вышли на тех, кто передавал газете «День» секретные расшифровки шифросводок, позволившие заокеанским супостатам вмиг раскусить наши дипломатические коды?!

Берите выше! Следователи МБ целый год «крутили» человека, поведавшего миру, что российские химики в погонах до сих пор продолжают разработку новейших боевых отравляющих веществ (ОВ).

Речь идет о бывшем сотруднике Государственного научно-исследовательского института органической химии и технологии (ГосНИИОХТ), докторе наук Виле Мирзаянове, одном из авторов статьи «Отравленная политика» (Московские новости. 1992. 20 сентября).

22 октября 1992 года, как и положено — на рассвете, группа захвата ворвалась в квартиру Мирзаянова. После обыска и изъятия главной улики — вышеупомянутой статьи в «МН» — ученого отвезли в Лефортово.

Прошло больше года, можно подвести некоторые итоги следственных мероприятий. С этой просьбой и обратился к самому Вилу Мирзаянову.

— Сейчас следствие официально завершено. Прокуратура России утвердила обвинительное заключение следователей госбезопасности, и 25 ноября оно передано в Верховный суд. Теперь, вероятно, следует ожидать, что судебный процесс будет вести Военная коллегия и, естественно, его сделают закрытым. Таким образом, чекисты и прокуратура, выступая единым фронтом, дело сляпали и довели до суда. При этом с самого начала были грубейшие нарушения норм уголовно-процессуального кодекса и действующей весь этот год Конституции. Понимаю, что сейчас, в разгар правового беспредела, упоминание Конституции способно вызвать лишь усмешку, но ее положения о правах человека никто не отменял!

Интересно: на чем построено обвинение — на неких реальных фактах? Нет — на ряде подзаконных нормативных актов, устанавливающих перечень секретных сведений. А сами эти документы тоже являются сверхсекретными! Абсурдная ситуация: как, скажем, я, журналист, могу избежать разглашения тайны, если даже не могу свериться с определяющим их перечнем?

Все с теми же пресловутыми нормативными ведомственными документами произошла еще одна история, поистине детективная. Первоначально по требованию самого Мирзаянова и его адвоката пять документов с грифом «совершенно секретно» и списком «тайн» включены в дело. Но спустя несколько дней, когда подследственный прочитал сии, по его словам, «абсурдные документы», они исчезли из толстого дела: их изъяли аккурат после того, как в беседе с автором этих строк на своей квартире Вил Султанович выразил желание предать список огласке через прессу. И во время очередного посещения Лефортово для ознакомления с уголовным делом Мирзаянов обнаруживает пропажу. Выводы сделать несложно: квартира ученого поставлена на «акустический контроль», оснащена подслушивающей аппаратурой, все разговоры там фиксировались. Может, и не только разговоры. Санкции прокурора на проведение таких мероприятий до сих пор не обнаружено!

Впрочем, одна такая санкция есть: в деле присутствуют записи телефонных переговоров с 26 сентября по 2 октября 1992 года. Но, как утверждают эксперты, по сей день в основе прокурорской практики — выдача санкций на прослушивание задним числом, уже после того, как мероприятие проведено.