Служба особого назначения

На следующий день «Коммуна» с подводной лодкой на гинях была поставлена в сухой док. Эпроновцы открыли люки и спустились внутрь «Л-55». В отсеках увидели останки погибших английских матросов и офицеров. В связи с этим начальник Морских Сил РККА 16 августа заявил корреспонденту ТАСС: «Эти люди были нашими врагами, но красные моряки не питают к ним враждебных чувств. Английские моряки творили волю пославших их и погибли. Мы примем во внимание пожелание английского правительства о порядке похорон и распоряжения вещами погибших. Во всяком случае их останки будут преданы земле с подобающими воинскими почестями».

Через несколько дней английское правительство выразило желание получить тела своих моряков. Эта просьба была удовлетворена. Останки 42 матросов и офицеров с почестями были переданы прибывшему на Кронштадтский рейд английскому пароходу «Труро». Погребальная церемония состоялась в Портсмуте.

8 сентября газета «Дейли геральд» писала, что эти моряки встретили смерть «во время нападения на народ, которому не объявили войны, — нападения, за которое ответственны не они, а их правители. Эти моряки не питали вражды к людям, против которых их послали сражаться. Они не были заинтересованы в разрушении рабочей республики и в восстановлении господства капитала и царизма в России. Их жизнь была принесена в жертву делу, которое не было их собственным делом».

Через несколько дней Л. Н. Захаров вернулся в Москву и детально доложил В. Р. Менжинскому о выполнении задания. В беседе Вячеслав Рудольфович сказал:

— Подняв «Л-55», вы сделали больше, чем если бы даже привезли в Москву золото с «Черного принца».

Советские специалисты тщательно обследовали подводную лодку. Это им позволило уточнить свои представления об уровне современного английского подводного кораблестроения. «Л-55» имела почти такое же водоизмещение и такую же мощность главных двигателей, как первые советские подводные лодки. Но ее скорость, по известному справочнику Джена, была большей. Наши конструкторы предполагали, что это могло быть достигнуто за счет удачной формы корпуса. Между тем, испытания, которым «Л-55» подверглась после восстановления, показали, что скорость ее надводного хода составляет всего лишь 13 узлов — значительно ниже, чем у первых наших подводных кораблей.

Ознакомление с «Л-55» в какой-то мере помогло советским конструкторам и всем нашим военно-морским специалистам правильно сориентироваться при разработке программ и проектов строительства подводного флота. Лодка была успешно восстановлена и в 1931 году под тем же названием вошла в состав Краснознаменного Балтийского флота. Она проплавала еще около десяти лет. Перед Великой Отечественной войной была сдана на слом как окончательно устаревшая.

В 30-х годах на Балтике подняли еще две подводных лодки — № 9 и № 3 (типа «Барс»). Они затонули в Финском заливе в разное время.

Поиск «Девятки» продолжался почти два летних сезона. Во второй половине 1932 года на одном из очередных галсов электрический металлоискатель показал, что на морском дне находится большая масса железа. Решили, что это «Девятка», приступили к обследованию места. Глубина здесь в два раза превышала допустимую для обычных водолазных спусков. Но к тому времени в составе Балтийской партии уже была группа глубоководников, тренировавшаяся по схеме Л. А. Белецкого. Уже в 1931 году водолаз А. Д. Разуваев[40] спустился на глубину 84 метров, значительно перекрыв все прежние рекорды погружения.

Результат обследования оказался самым неожиданным. Водолазы нашли не подводную лодку, а броненосец русского флота «Русалка», пропавший без вести 7 сентября 1893 года.[41] Вскоре была обнаружена и «Девятка» — по случайному совпадению она лежала всего в нескольких десятках метров от броненосца.

Подъем подводной лодки производился в 1933 году под руководством начальника Балтийской экспедиции И. А. Загвоздкина; техническое руководство осуществлял инженер В. Ф. Кюнстлер. К судоподъемным работам был привлечен спасатель «Коммуна». «Девятка» имела небольшое водоизмещение (650 тонн) и по нагрузке на гини ее извлечение не представляло особых трудностей. Сложность состояла в другом — в необходимости работы водолазов на глубине 84 метров в обычном снаряжении, с подачей воздуха. С этим пришлось столкнуться впервые. По физиологическим нормам человек на такой глубине мог пробыть лишь несколько минут, а подъем его должен был длиться часами: в те годы декомпрессию проходили в воде, на беседке. Немалую опасность представлял и спуск: водолаз мог подвергнуться азотному наркозу, на глубине свыше 60 метров у большинства людей начинаются галлюцинации, происходит расстройство координации и даже потеря сознания.

В таких условиях пришлось работать глубоководникам Разуваеву, Константинову[42] и Хорошилкину под наблюдением Ф. А. Шпаковича и К. А. Павловского. Принятая технология работ была рассчитана на то, чтобы свести водолазный труд до минимума. Стропы под корпус лодки заводились подрезкой, а стропились на гаки гиней «Коммуны» без водолаза, на уровне поверхности воды.