Служба Смерти (СИ)

«Чего тебе сейчас хочется?»

«Принять душ, а затем заняться любовью».

«Прослежу, чтобы Алекс уехал, и поднимусь к тебе».

Дилан усадил неудачливого жениха в машину, сунул таксисту денег и сказал, чтобы тот доставил юношу чётко по адресу.

«Одним мудаком меньше», — обрадовалась я.

Когда Дилан, наконец, отстегнул наручники, я первым делом убежала принимать душ.

«Диана, тебе что-нибудь принести?» — спросил он.

«Да, стакан апельсинового сока, пожалуйста, и воды».

«А из еды?»

«Чего-нибудь с красной икрой, если есть».

Когда я вышла из ванной комнаты, сок, вода и тартинки с красной икрой уже ждали меня на столе. Мне стало приятно от такой заботы, особенно на контрасте после примитивных отношений с Алексом.

«Спасибо, любимый!» — поблагодарила я Дилана.

«Я прослежу, чтобы ты всё это съела», — ответил он.

Дилан сообщил Альберту Линнеману, что отправил его сына домой приходить в себя после мучительного расставания с Мери, и предупредил, что Алекс упрямо не желает верить правде и всё ещё на что-то надеется. Старика обеспокоили эти слова, он попросил у всех прощения за столь ранний уход и спешно уехал домой.

Однако не так-то просто оказалось деликатно выпроводить гостей из дома к полуночи. Основная масса уехала следом за профессором, но около десятка неугомонных разгорячённых учёных мужей собрались в кучу и оживлённо обсуждали влияние каких-то изотопов на нашу жизнь и возможность использования данных исследований в практических целях.

Дилан сразу признался, что далёк от науки и связан с ней только посредством инвестиций в перспективные проекты. Дискутирующим не требовалось участия в беседе хозяина дома, этикет требовал лишь его присутствия в зоне видимости.

Я утолила жажду и голод и легла в постель. У меня появилось ощущение, что я что-то где-то забыла. Оказалось, что я не помню, где оставила свой клатч с телефоном и документами. Проклятая рассеянность!

«Дилан, я не помню, где мой клатч».

«Может быть, ты оставила его на скамейке за домом?»

«Не знаю. Надо бы написать Максиму, узнать, всё ли у него в порядке».

«Напиши с моего планшета, он как раз в комнате, в верхнем ящике».

«Ладно. И не затягивай с гостями».

Когда я вошла в социальную сеть, там меня уже ждали сообщения от Максима. Он снова беспокоился, что от меня с самого утра нет вестей. Он очень щепетильно относился к нашей договорённости держать друг друга в курсе событий, прямо как Дилан двадцать с лишним лет назад. Я ответила на письма:

«Привет, по какому поводу беспокойство?»

«Как всё прошло?» — тут же пришёл ответный вопрос.

«Нормально, но прошло ещё далеко не всё и, возможно, мне потребуется твоя помощь».

«Я весь внимание».

«Нужно взломать базу данных лаборатории и удалить всё, что имеет отношение к разработке вакцины Линнемана».

«Ого, вот это ты завернула! Я попробую посмотреть, что здесь можно сделать, но скажу сразу: это либо нереально, потому что засекреченные данные, тем более такие, имеют как минимум десятиуровневую защиту, либо почти нереально, так как в девяносто девяти процентах случаев имеются резервные копии документов на удалённых серверах, флешках и в бумажном виде».

«Это уже не твоя забота. Так что, когда ты вынесешь свой вердикт?» — спросила я.

«Постараюсь завтра, но не обещаю».

«Спасибо. Как у тебя дела?»

«Я в порядке. Светка бесится, всё что-то вынюхивает, думает, у меня появилась девушка — не Маша. Она зачем-то ходила в универ, спрашивала ребят обо мне, ну и… сама понимаешь».

«Похоже, она вжилась в роль заботливой мамочки, беспокоится о тебе».

«Как-то чересчур…»

«Максим, о моей просьбе не должна знать ни одна живая или мёртвая душа. Обещай мне?»

«Клянусь, больше никто не узнает. Могла и не напоминать».

«Профессиональная предосторожность. Удали все компрометирующие сообщения. Ты сейчас дома?»

«Нет, в Нижнем Волчке у бабушки, сегодня помогал ей по хозяйству».

«Она не болеет? Всё хорошо?»

«Ну, ты бы её не узнала. Время остановилось только для вас двоих».

«Что это сейчас было? Обвинение?»

«Нет, констатация факта. Мне кажется, она больше не хочет жить, просто ждёт смерти».

«Откуда такие мысли?»

«Просто пришло в голову. Она часто сидит у окна и смотрит в пустоту, даже когда я рядом. Мы даже толком не разговариваем. Знаешь, после вашей смерти все, кроме меня, запретили себе говорить о вас, словно вас никогда не было. Но у всех при этом начала ехать крыша».

«Мы уже не вернёмся, так что им придётся и дальше жить с этим. Каждый теряет кого-то близкого. Это неизбежно».

«Сегодня приходила Полина, очень странно разговаривала со мной».

«В каком смысле?»

«Она, похоже, вообще считает, что главная здесь. Сказала, что я совершаю какую-то ошибку и рою себе могилу».

«Ты не упоминал ей о нас?»

«Нет, но она вела себя так, как будто всё и так знает. Её бы ты тоже не узнала: высокомерная, грубая и бесцеремонная. Мне жаль Егора, честно. Ему приходится делать всё, что она говорит. Она просто шальная, не говоря уже о том, что ещё с прошлого года переехала жить к своему жениху! Если честно, я не понимаю, почему ей всё позволяется».