Служба такая...

Зазвонил телефон. Майор снял трубку.

— Харитонов.

— Говорит Макаров. Не очень занят?

— А что?

— Зашел бы ко мне.

— Иду.

Увидев в кабинете Макарова Наталью Федорову и Ивана Ивановича, майор догадался: «Очная ставка. Видимо, что-то не клеится».

— Побудь на очной ставке, — заговорил Василий Захарович, когда Харитонов опустился на стул и достал расческу. — Может, кое-где внесешь ясность. Ты же лучше знаешь эту компанию.

— Как не знать. А в чем дело?

— Иван Иванович все отрицает. Уверяет, что лишний телевизор Федоровой не отгружал.

— Да? — майор загадочно улыбнулся. — Вот это уже зря. Кому-кому, а Ивану Ивановичу известно, что чистосердечное раскаяние смягчает ответственность.

— Мне не в чем раскаиваться, — сердито бросил Петров, отвернувшись от оперативника.

— Выходит, вы не извлекли уроков из прошлого, — задумчиво произнес Яков Степанович.

Петров нервным рывком повернул голову, и сверкнувшие злостью зрачки остановились на спокойном лице Харитонова.

— Да, да. Вы думаете, мы о вас ничего не знаем? — продолжал оперативник. — В прошлом, когда вас судили первый раз, вы вели себя на допросах не лучшим образом. Однако вас осудили. И сроком не обидели. Не так ли?

— Ну и что? — ничуть не смутился Петров.

— А вот что. После очной ставки вас, видимо, отправят в КПЗ. Так, Василий Захарович?

Макаров кивнул.

— Второе. По штату вам положено иметь кладовщика. Вы от него отказались. Почему? Третье. — Майор встал. — Мы пока не задавали вам вопросов о ваших темных связях еще кое с какими торговыми организациями. Мы знаем все. И то, как вы создавали излишки товаров, как и где их реализовали — тоже знаем.

Петров вздрогнул. Такого оборота событий он не ожидал.

— Вот так, — подумав, сказал Яков Степанович. — Да и предстоящая ревизия на складе, прямо скажу, вам мало сулит приятного. Поэтому советую говорить правду.

Петров сник.

Яков Степанович ушел. Очная ставка продолжалась.

Отгорал за окном день. С легким звоном колотились в светлые окна кабинета тополиные листья, стояла настороженная предгрозовая тишина.

* * *

Магазин в Глинках новый, светлый. В полдень около него остановились две машины. Из одной вышли майор Харитонов, старший следователь Макаров, ревизоры. Из другой — Наталья Федорова в сопровождении двух милиционеров.

Вскоре, словно из-под земли, появилась Клавдия Иванова. Она работала в подчинении у Федоровой, и без нее не полагалось проводить ревизию.

Толпа зевак обступила приехавших. Особенно донимали мальчишки. Даже тогда, когда ревизоры зашли в магазин, они расплюснутыми носами терлись об оконные стекла.

Майор Харитонов и старший лейтенант Макаров старательно искали в магазине новые улики. И нашли. Шестьдесят метров бязи и две пачки денег. Одну — в рулоне ситца, другую — в нерабочем отростке трубы отопительной системы. Всего восемь тысяч рублей.

Изъяв обнаруженное, офицеры покинули магазин. Теперь пусть трудятся ревизоры.

В эти же дни ревизионные комиссии работали и в складе производственных предприятий общества слепых, и в складе оптовой базы, и в промтоварном павильоне на рынке.

Летели дни. Жизнь в ОБХСС шла своим чередом. По утрам сотрудники цепочкой заходили в светлый кабинет начальника, здоровались, неторопливо опускались на стулья, негромко разговаривая. В такие минуты майор Харитонов чаще молчал, спокойно поглядывая на коллег.

В кабинете хозяйничает тишина, когда подполковник Коклягин поднимается из-за полированного стола и внимательным взглядом окидывает собравшихся. Это означает — начинается планерка.