Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

Однако все остальное было весьма далеко от моих с Махмутом маленьких трагедий. Наши радостные времена превышали наши заботы с русскими. Почти каждой весной и летом мы плавали через Урал от края нашего участка до малого острова на середине реки. Я научился плавать, как только начал ходить и к восьми годам отец меня научил седлать коня, запрягать, рыбачить и ставить маленькие ловушки на зайцев. Кроме этих удовольствий я также помогал по хозяйству. Однако плавание с Махмутом на тот остров было хорошей утехой. Остров был покрыт лесом, и мы там играли в татар и русских, толкая друг друга на деревья. Или прятались под кустами, наблюдая за «господствующей нацией». Глава города имел дачу на верхнем по течению конце острова, куда нам вход был запрещен. Возможно, если бы не было этого запрета, то мы на него так и не обратили внимания. Однако, это было так и мы часами шпионили за русскими офицерами из гарнизона или за важными особами из русского правительства, прогуливающимися на тщательно ухоженной площадке, играющими в теннис или ухаживающими за женщинами в отдаленных местах.

Махмут и я имели также другое уединенное место. Оно также находилось в лесу через Урал, в нескольких километрах от Орска. Здесь отец, в дополнение к своим другим занятиям, содержал маленькую мельницу, где работал ежегодно после уборки урожая. Он здесь молол зерно для местных мелких фермеров и за это получал в качестве оплаты пшеницу и ячмень. Махмут и я шли на мельницу с отцом, чтобы помочь ему управлять воротами и загрузкой зерна и затариванием муки. Тем не менее, у нас оставалось много времени для забегов в близлежащую небольшую казацкую станицу. В этом поселении мы оба имели множество «дядюшек» и «тетушек», довольно дальних родственников, которые, тем не менее, сердечно встречали свою родню, рассказывали нам истории и пичкали их угощениями. Часть этой местности около мельницы, как и остров на Урале, в большей части, была за пределами доступа для татар. Со времени первоначальной оккупации русскими он был известен как «комендантский лес», если даже имя этого коменданта давно уже было позабыто, и ни один наследник не предъявлял к ней претензий. Эта местность представляла для нас, мальчиков, ранним летом особый интерес. Мы знали секретов полян, где я думаю, все еще поспевают самые прекрасные в мире дикие земляники незабываемой сладости.

Несколько несчастливым временем для нас, мальчиков, была осень. Тогда не только у нас отнимали опять наши бесконечные шатания вне дома, но также увеличивались наши работы. Мы должны были собирать солому и сено на зиму для содержания животных. Мы должны были подкрадываться в лес для сбора хворостинок и падших веток, за что часто сердитые владельцы преследовали нас. Худшей работой было приготовление топлива на зиму для нашей печи. Главным составляющим его был коровий помет или помет других животных. Мы должны были его складывать в кучу, поливать водой и затем топтать ее, как это делают с виноградом для выделки вина, до тех пор, пока вся масса не станет мягкой. До сих пор помню этот запах. Затем мы мешали кучу с соломой, давали стоять ей немного и потом формировали в кирпичи. Завершающей работой было сложение в штабеля около дома этих кирпичей. Насколько это занятие было для нас, детей, противным, настолько, должен признаться, эти брикеты являлись прекрасным топливом.