Служба в сталинском ГРУ И побег из него. Бегство татарина из разведки Красной армии

Лишь эти четыре человека знали мое действительное имя и происхождение. Всем остальным я был известен как Раджип бей, торговец, ожидающий прибытия товаров из Сирии.

В течение короткого времени я стоял в маленькой единственной гостинице Испараты, пока мы не нашли по рекомендации губернатора две спальные комнаты и гостиную в доме старой вдовы.

Устроившись здесь, я стал размышлять. Из-за запрета любой работы по очевидным причинам безопасности, я должен был сам организовать для себя программу. Я не имел представления, как долго это заточение продолжится, и поэтому могу запросто захиреть и опуститься, если бы стану ограничился лишь питанием и сном.

Поэтому я составил себе ежедневное расписание, которого твердо придерживался во все годы пребывания здесь. Я вставал рано, отправлялся спать также рано. В каждое утро занимался физическими упражнениями. Главными моими занятиями были французский и английский языки и также усиленное чтение на нескольких языках. Каждый день ходил в длинные пешие прогулки или лазал по горам, в зависимости от местности, и также отводил время для ознакомления с местными людьми и их образом жизни. Я также обходил чрезмерную выпивку, сдерживал себя, насколько это было возможно, от какой-либо печальных раздумий и старался отвлечь себя надлежащим образом в обществе моих друзей.

Я нашел, что Испарата является милым городком, а его люди — весьма дружелюбными. Она знаменита своими розовым маслом и розовой водой — я никогда не забуду аромат его розовых садов — и производством ковров и виноградниками. Городок лежит в зеленой долине, защищенной горами. К востоку от него находится пик высотой почти три километра, покрытый вечными снегами и за ним лежит озеро Эгридир, изобилующее играющими рыбами и богатое маленькими чистыми заливами.

Я совершил много пеших походов по этой горе и на озеро, часто переходя границы, определенные для меня губернатором. Азиз бей, разумеется, всегда находился при мне в таких походах. Он знал, что здесь очень мало вероятности для встречи с человеком НКВД в пределах сотен километров и позволял мне идти впереди него. Мы договорились, что в случае какой-либо тревоги, я выстрелю несколько очередей из моего пистолета, и он немедленно прибежит ко мне.

Со временем я стал встречаться все больше и больше с местными людьми и со многими успел подружиться. В какой-то степени я был для них немного таинственным человеком, возможно, из-за моего татарского акцента. И, хотя не случалось каких-либо неприятных комментариев, но, главным образом, все это видел Азиз бей, поскольку он не был не только моим компаньоном, но и телохранителем. Тем не менее, люди были весьма вежливы, часто приглашали нас обоих в гости или разговаривали с нами при встрече на улицах.

Мы часто ходили на базар, где я завел знакомство с некоторыми торговцами. Я также любил базарные толкучки. Однако, немного погодя, мы должны были обходить это место стороной. Моя легенда по прикрытию становилась весьма уязвимой. Меня начали спрашивать, какого вида товаров я ожидаю из Сирии. На какого рода верблюдах их доставят? Какие приготовления я предпринял по поводу таможни, размена валюты? Мы отвечали как можно лучше, но никто нам не поверил.

Ко времени этих смущающих моментов на базаре я прожил в Испарате уже около года. Я любил городок, восхищался его людьми, но чувствовал, что становлюсь центром внимания. Поэтому попросил перевести меня куда-либо, по соображениям безопасности. Мою просьбу удовлетворили и в конце августа 1943 года вновь с двумя телохранителями меня посадили на поезд, направляющийся в Бурсу.

Перед отъездом я попрощался с добрым губернатором, который закрывал глаза на мои прогулки за пределы установленных границ. Я попрощался с начальником местной полиции, с которым несколько раз в неделю играл в карты или шахматы, с полковником Абдулкадир беем, который угощал меня крепким турецким кофе и старался поддержать мой дух, с милой пожилой Зехра ханум, моей хозяйкой с ясными, светящими глазами, посаженными как набор жемчужин на морщинистом лице, которая бесшумно приносила мне лимонад или куриный суп, когда она видела, что я устал, огорчен или простудился.

В Бурсе меня продержали лишь шесть месяцев. По прибытию туда меня доставили в гостиницу, где были ванные с термальными водами. Моих телохранителей отослали обратно в Стамбул и я оказался под ответственностью губернатора Бурсы. Я был волен ходить по городу, как я желаю, но без права уходить оттуда без специального разрешения и сопровождения, как в случае, когда в январе 1944 года я отправился кататься на лыжах около вершины Улу Дага. Поскольку у меня не было более телохранителя, то местная полиция должна была проверять мою гостиницу дважды в день. Кроме того, они также проверяли и допрашивали каждого, с кем я встречался или разговаривал, метод, который не только обижал моих немногих знакомых, но сильно надоедал мне самому.