Служба забытых цитат

Причем статья действительно была приурочена к окончанию публикации "Доктора Живаго" в "Новом мире".

Надо сказать, что в своей работе критик была очень корректна, и употребила эту фразу, проводя параллели между травлей Пастернака и аналогичным случаем с романом Бориса Пильняка "Красное дерево", произошедшим еще в 20-е годы:

"Откровенный, злобный погром Б. Пильняка, чья повесть «Красное дерево» была напечатана в берлинском издательстве «Петрополис», печально перекликается в моем сознании с травлей Б. Пастернака в 1958-м. […] Именно тогда возникла логика: я романа не читал, но осуждаю. К глубочайшему моему сожалению, ее продемонстрировал даже В. Маяковский, выступивший от РЕФа. Он пренебрежительно писал: «Повесть о «Красном дереве» Бориса Пильняк (так, что ли?) впрочем, и другие повести и его, и многих других не читал», однако «в сегодняшние дни густеющих туч это равно фронтовой измене»".

Вот только другие журналисты уже не обладали щепетильностью Ивановой. Удачное словосочетание "не читал, но осуждаю" всем понравилось, и его принялись употреблять в хвост и в гриву уже безо всяких оговорок, выдавая за чистую монету.

И понеслась…

Служба испорченных цитат: "Народ безмолвствует"

Выражение "Народ безмолвствует" у нас обычно употребляется для описания пресловутой "рабской покорности" русского и окрестных народов.

Мол, что им не сделай — хоть пенсионную реформу введи, хоть выборы отмени — они все равно будут согласно кивать и тупо безмолвствовать. А на митинги, как обычно, никто не пойдет. Такой вот плохой народ — безмолвный и безответный.

Впрочем, речь не всегда идет только о нашей стране. К примеру, в недавней скандальной статье Владислава Суркова "Долгое государство Путина" в безмолвной покорности обвиняются все государства мира:

Когда гегемония «гегемона» никем не оспаривалась и великая американская мечта о мировом господстве уже почти сбылась и многим померещился конец истории с финальной ремаркой «народы безмолвствуют», в наступившей было тишине вдруг резко прозвучала Мюнхенская речь.

В общем, всем понятно, в каком смысле употребляется эта цитата.

Меж тем автор, небезызвестный А.С. Пушкин, вкладывал в нее прямо противоположный смысл.

Финальные слова трагедии "Борис Годунов" — совершенно об ином. В пьесе народное "безмолвие" — это не рабская покорность, а, напротив, молчаливый бунт.

Отворяются двери. Мосальский является на крыльце.

Мосальский:

Народ! Мария Годунова и сын ее Феодор отравили себя ядом. Мы видели их мертвые трупы.

Народ в ужасе молчит.

— Что ж вы молчите? кричите: да здравствует царь Димитрий Иванович!

Народ безмолвствует.

"Борис Годунов" вообще очень важная для Пушкина пьеса, пожалуй, главная, где он размышляет о России как таковой. И все наши сегодняшние споры там пересказываются практически теми же словами.

Одну точку зрения на народ в трагедии высказывает боярин Шуйский, и говорит он, как будто политтехнолог какой:

Но знаешь сам: бессмысленная чернь
Изменчива, мятежна, суеверна,
Легко пустой надежде предана,
Мгновенному внушению послушна,
Для истины глуха и равнодушна,
А баснями питается она.

Вторую — боярин Пушкин, который вроде бы тоже не славословит, но нет:

Я сам скажу, что войско наше дрянь,
Что казаки лишь только селы грабят,
Что поляки лишь хвастают да пьют,
А русские… да что и говорить…
Перед тобой не стану я лукавить;
Но знаешь ли, чем сильны мы, Басманов?
Не войском, нет, не польскою подмогой,
А мнением; да! мнением народным.

И книжный персонаж Гаврила Пушкин, и его потомок Александр — оба уверены, что "мнение народа" в России является определяющим.

Упреждая громовой хохот, соглашусь, что на это мнение, конечно, можно забить — что периодически в России и делается — но это плохая идея. Плохая, несмотря на то, что никаких протестов не будет и на улицы никто не выйдет.