Служба

Как он мне сказал, что установили эти штучки в годы Великой Отечественной войны, догадались сразу: упаковка взрывчатки была с соответствующей маркировкой, шнур и т. д. Сразу подумали, что это был период минирования Москвы — слухи же ходили, что ее минировали. И тогда была поставлена задача: найти схемы минирования. Во-первых, чтобы искать закладки не вслепую. Да и нашли-то не все: думали, что может быть еще. А самая главная печаль заключалась в том, что за эти годы, без малого за 40 лет, произошли необратимые изменения в структуре вещества — взрывчатое вещество, как сказал полковник, кристаллизовалось. Короче, любое прикосновение было чревато! И было неясно, что произойдет дальше: взрывчатка вела себя неадекватно и непредсказуемо. Можно было коснуться и взлететь на воздух, детонация же привела бы к тому, что и все остальное сработало бы. В том числе и то, что не нашли. Впору было в столице полный аврал объявлять и ЧП вводить.

Но ведь у нас не какая-то там нибудь гнилая Америка или демократическая Франция, где сразу бы эвакуировали весь центр, да еще раззвонили бы по всему миру! Посему все эти несколько тысяч сотрудников Госплана, которые продолжали дружно пахать на своих рабочих местах, ни о чем оповещены, вестимо, не были. Как не были оповещены те сотни гостей столицы, проживавших в гостинице «Москва», и «Национале», с примкнувшим к нему «Интуристом». Уж промолчу про тысячи курсировавших мимо машин и тех сотнях тысяч пассажирах метро, которых от этих самых фугасов отделяло 20 сантиметров воздуха и 40 — бетона. Никто об этом знать не должен был! И товарищ полковник пошел на это служебное преступление, доверив мне эту жуткую тайну, лишь оттого, что просто выхода у него иного не оставалось. Задание исходило с самого верха, и его надо было выполнять не просто срочно, а в обозначенные установленные сроки. Вынужден был товарищ полковник проболтаться…

Разъяснив мне ситуацию в этих общих фразах, полковник умоляющим взором посмотрел на меня, доверительно положил свою руку на мою и сказал: «Ну, что, сделаем?» — «Сделаем!», — бодро ответствовал ваш архивист. Хотя это было чрезвычайно сложно: документы ОМСБОНа я знал весьма подробно, а фонд огроменный. Но знал и то, что многие вещи там даже не упоминаются, в лучшем случае лишь подразумеваются. На протяжении полутора рабочих дней мы честно перерыли с полковником все, что можно и чего нельзя. В самый последний момент, когда полковник, пригорюнившись, собирался уходить, вяло пробормотав, что отрицательный результат — тоже результат, попалась мне в руки бумажка — не за 1941-й, а за 1944-й год.

Рукописный документ, в единственном экземпляре исполненный каким-то унылым штабистом, представлял из себя сводную таблицу — подготовительный материал к отчету о деятельности бригады за годы войны. И там была графа: «Деятельность бригады в период обороны Москвы». Пункт номер «раз» — «Обеспечение революционного порядка на улицах Москвы»: центр Москвы был отдан ОМСБОНу. Который и оборудовал две огневые точки на Красной площади: на храме Василия Блаженного установили фугасный огнемет, на Арсенальной башне поставили пару станковых пулеметов. Да еще одна огневая точка была в районе нынешнего совместного выхода на станции метро «Театральная» и «Площадь Революции» — двухорудийная противотанковая батарея. Весь этот прилегавший центр патрулировал и обеспечивал ОМСБОН. Как обеспечивал — смотри фильм «Рожденная революцией»: народу расстреляно было порядком — ставили к стенке всяких там паникеров, которые болтали, что немец уже возле Москвы… А вторым пунктом значилось: «Подготовка спецмероприятий по личному устному указанию Наркома Внутренних Дел».

Но самое-то интересное, что под это мероприятие была выделена группа комсостава ОМСБОНа под командованием майора Шперова — начальника инженерной службы бригады (его специально отозвали с Ленинградского шоссе, где он руководил установкой фугасов). Он возглавил группу примерно из двух десятков командиров. Им выделили несколько километров бикфордова шнура, несколько километров детонирующего электрического шнура, сколько-то там взрывателей и порядка двух-трех тонн взрывчатки!

Мероприятия проводилось в самый пик той паники начала октября. Где, что, как — не обозначено. И ясно было лишь то, что в зоне ответственности бригады — в самом центре Москвы — заложено несколько тонн взрывчатки. И все это делалось по личному, устному и совершенно секретному распоряжению Берии. И, самое главное, искать схемы минирования — дохлый номер, поскольку делалось все, видимо, на живую нитку. Но раз ни схем, ни карточек минирования нет, то все — полный абзац: мы поставили, а вынимать, пока нам не прикажут, не будем…