Службы Дельты Миров (Дилогия)

Манада стояла лицом к зеркалу, он позади. Его руки прошли в подмышках и легли на лицо. Вдруг Манада поняла, что это похоже на какую-то любовную прелюдию. Жюбо это так, по всей видимости не воспринимал, она повернула голову и взглянула вниз. Нет, воспринимал и еще как воспринимал!

— Жюбо у тебя там кое-что упирается мне в ягодицу, — проворковала Манада. Мертвец взглянул вниз и поморщился.

— А смысл? Я все равно ничего не почувствую. Можно его хоть отрезать, пока Обезболиватель не выйдет, он мне не нужен.

— Нет, резать мы ничего не будем.

Манада повернулась к нему целиком и положила руки на грудь. Она не дышала, он тоже, в его груди не билось сердце, а даже если бы билось, ладонь девушки не смогла бы ощутить это. Ее светло-мутные глаза смотрели в его темно-мутные. Ладони Манады поползли вниз.

— Неужели ты даже этого не чувствуешь? — спросила девушка.

— Нет. Хочешь, я повторю с тобой тот же фокус?

— Да-а…

— Ну как?

— Ты прав, ничего. А может хоть это…

Она положила ему на затылок руку и наклонила вниз. Губы встретились, языки облизали друг друга и… ничего. Чтобы понять каково это, представьте, что твориться у вас во рту после обезболивания у зубного. В таких случаях откусить себе язык — раз плюнуть, а мертвецы вообще ничего не чувствовали. Но продолжали целоваться…

Она гладила его затылок, вторая рука пыталась ощутить тепло от груди. Он исследовал ее тело ладонями. Две каменные статуи пытались добиться близости, хоть что-то ощутить, но тщетно. Он задумчиво смотрел в зеркало, сквозь дыру в ее голове. Двое возлюбленных, или просто любовников, бесчувственные как чурбаны. И тут обзор прервался, а на лицо Манады упали складки его кожи. Она нечаянно сорвала булавку с его затылка. Это стало для нее холодным душем. Она оторвалась от его губ и взглянула на морщинистое лицо. Она целовалась с мертвецом, прожившим в Мире две ее жизни, а еще страдавшим в аду целую вечность. Он увидел разочарование на ее лице и резко развернул к зеркалу.

— Потом, — сказал Жюбо. — Через две недели мы станем нормальными людьми с нормальным болевым порогом. И тогда…

— Что?

— Не знаю Манада. Сейчас у нас обезболено не только тело, но и душа, мораль, разум… Посмотрим, что с нами будет потом…

— Согласна.

— Сделать тебе глаза поуже?

— Нет лучше наоборот.

— Я ослаблю булавку….

Закончив с Манадой, Жюбо поменялся с ней местами. Теперь он стоял перед зеркалом, а она натягивала его кожу. Когда вернулась Даша, они уже вышли и расхаживали по квартире голышом, в ожидании косметики. Последним штрихом стало залепливание дыр от пуль, перекраска волос и макияж лица. До самого вечера мертвецы говорили только по делу.

Первый краешек ночи накинулся на Ростов, возле берега Дона припарковалась белая семерка. Из нее вылезли двое мужчин, и пошли к сидящему на берегу рыбаку. Над ними по длинному мосту пронесся поезд, оглашая пространство перестуком шпал. Мужчины поговорили с рыбаком, тот кивнул и куда-то ушел. Спустя минут двадцать, за которые из машины вылезли две девушки, а молодой парень выкурил две сигареты, на медленной глади воды показалась лодка. Она плыла против течения, рыбак размашисто греб веслами. Он пристал к берегу и получил несколько крупных купюр, от длинноволосого блондина с немного вытянутыми губами. Рыбак поклонился и как мог быстро ретировался с берега. Мужчины пожали друг другу руки, девушки не стали прощаться. Следом одна пара села в лодку и поплыла через реку, а вторая еще какое-то время стояла на берегу и махала руками.

— Куда пойдем сегодня госпожа миллионерша? — спросил Дашу Макс.

— В самый дорогой клуб города! Я еще не решила, но это будет самый дорогой клуб. И мы будем пить самые дорогие вина и есть самую дорогую еду.

Они поцеловались и пошли к машине. А в лодке два мертвеца, равнодушно смотрели на растворяющуюся в темноте семерку.

— Сколько им осталось? — спросила Манада.

— Я думаю завтра утром…

Перебравшись на противоположный берег, мертвецы прошли около пяти километров вдоль железнодорожных путей. Поезд на Пятигорск должен проезжать в одиннадцать пятнадцать — это узнал для них Макс, а еще он подарил Жюбо часы. На горизонте показался яркий фонарь, Жюбо покрепче сжал чемодан, сказал Манаде сделать также. Они пропустили первые пять вагонов, а потом прыгнули на состав — прямо в проем между вагонами. Кое-как зацепившись за толстую резину, они медленно залезли на крышу. Ночь простерла над ними черное одеяло, усеянное маленькими дырочками звезд и крупной дырой луны. Они обнялись, чтобы не упасть и поехали выполнять работу.

Отступление Архивариуса: