Служебная командировка полковника Родионова Повесть (СИ)

На самом деле сам Волков был глух к той просьбе, и никого не просил, ни о чем. Мало того он даже забыл об этой просьбе своего друга, удрученного постоянными упреками жены, которая клевала Владимира, что 'уже давно непонятно кто в их доме мужчина', обзывала примаком, полным неудачником. Это вызывало в нем мучительное чувство тревоги, нараставшее со временем, разрушавшее его изнутри. 'Есть такая профессия Родину защищать' говорил он сам себе. И уже не верил. Кто такая его Родина? Это коммерческие ларьки, размножившиеся как клетки раковой опухоли, по всей Москве, проникая в ее больное тело там и тут. Черкизоский рынок, выросший нарыв? Барыги наперевес с клетчатыми сумками? Накачанные бандиты в красных пиджаках или спортивных костюмах, щелкающие семечки и крутящие ключами вокруг пальца от своих иномарок и уничтожающие таких как Родионов презрительными взглядами свысока? Убогие пенсионеры, собирающие бутылки по паркам и помойкам? Всех их надо защищать и почему ему?

Но произошло такое, что внезапно напомнило Сергею о просьбе друга, представило ее в новом, до сей поры невиданном свете. Две недели назад на служебном авто, он по дороге из фирмы въехал в черную девятку на перекрестке. Виноват был, конечно, он сам. Но и девятка, пользуясь гололедом, легко, словно даже нарочно подставила под удар свой зад. После аварии из разбитой девятки вылезло трое, и все они оказались чеченцами. Лихие джигиты тут же прижали незадачливого Сергея, отобрали у него документы, пригрозили в случае чего оружием и 'поставили его на бабки'. То, что раньше для него звучало как фраза из кино про бандитов, пришло в теперь его жизнь. Оно пришло без стука и звонка, выбив дверь входную ногой, и грязными ботинками стало топать все самое ему дорогое.

В жизни тоже оказываются, были такие же драматические как в фильмах фразы типа 'поставить на бабки'. Жизнь питала искусство. При всем при этом сумма 'бабок' была так неожиданно огромна, что на нее можно было купить еще три таких новеньких машины как девятка кавказцев. Как они калькулировали причиненные убытки, было не ясно. Может, сказывались плохие оценки бандитов в школе? Но таких денег у самого Волкова не было. Одно дело форсить перед другом купюрами национальной валюты, другое дело сразу выложить такую крупную сумму. Чеченцы закрепили свои внушения увесистыми ударами в лицо и по корпусу Волкова и скрылись с места аварии. О таких ситуациях Сергей кое-что слышал, это был наглый наезд с очевидной целью вымогательства со стороны кавказских бандитов, обнаглевших от вседозволенности. В милиции он связей не имел и сразу понял, что те всем случившимся с ним заниматься просто не будут. Заявление от него, конечно, приняли, но, то ли там тоже ждали от него денег, то ли просто уже тонули в потоке текущих уголовных дел. И принимавший заявление Сергея сотрудник органов равнодушно отреагировал на его слова, что ему угрожали смертью, ответив мол: 'когда вас убьют тогда вот и подходите к нам'. Никто не спешил искать бандитов, никто не давал какой-либо охраны. В отделении даже завалявшейся надежды на справедливость и то для него не нашлось.

Для органов это было обыденность, у сотрудников имелись свои проблемы, что читалось в полных нескрываемого равнодушия взглядах, усталых глаз. Волков понял, что его дело было каким-то рядовым, привычным для них, но абсолютно их не интересующим. Все сообщенное им было стандартно записано на бумаге, оформлен протокол, после чего ему показали фотографии немного похожих на тех, но все-таки незнакомых Сергею кавказцев. Когда же он их не нашел на предъявленных ему фотографиях, то с злой усмешкой сотрудник органов сказал ему: 'ну да, их всех не учтешь, они все время меняются, одни уезжают, другие приезжают' и отпустил Волкова домой. Когда обшарпанные двери отдела МВД закрылись за его спиной, то он ощутил подступающий к горлу тошнотворный ужас. Государство в лице милиции больше ничем не могло помочь ему, и Волков оказался со своей бедой один на один.

Он посмотрел на фотографии своей дочки и жены, которые всегда носил в своем бумажнике и почувствовал острую защипавшую сердце жалость к ним, так захотелось их спрятать, уберечь любой ценой от этого пугающего оскалом волчьей пасти, страшного мира. Он подумал о том, что можно продать все, бросить все к черту и уехать в далекую глухую деревню, где его никто никогда не найдет, там купить себе дом и забыть об этой хищной Москве навсегда, тихо почти не дыша жить там. А что может и правда?

Но бандиты затягивали петлю на его шее, они узнали даже домашний номер телефона Серегея и то, что тот написал на них в милицию заявление, позвонили, вечером, глумливо увеличив сумму в несколько раз. Они кричали в телефонную трубку, коверкая слова: 'Ты чего ни понял? Готовь деньги!'. Назначили ему время и место. Это звонок окончательно сломил его, лишил покоя, даже собственный дом престал быть место где, закрыв дверь можно было бы, отгородится от внешнего мира. И стало ясно, что никуда от них он уже не убежит, они найдут его везде, даже на краю света.