Служебный роман, или История Милы Кулагиной, родившейся под знаком Овена

Лисянский, галантно склонившись в полупоклоне: «Людмила Прокофьевна, вы сегодня ослепительны!» — одарил меня взглядом озадаченно-восхищенным. Анна Федоровна, увидев меня, обрадовалась, как если бы я была ее ребенком, который наконец-то начал хорошо кушать. Снегов смотрел тяжело и задумчиво, словно видел меня впервые, и увиденное ему совсем не нравилось. И только Мишенькины глаза выражали привычную преданность. Остальные, слава всем богам Скандинавии, еще не пришли.

Дойдя до кабинета как под обстрелом, я спряталась в его недрах и стянула с себя шапочку. Уф! Сняла пальто, мельком заглянула в зеркало… Что-о? Оттуда неожиданно глянула Мила — так звали когда-то ту меня, о существовании которой я предпочитала не вспоминать. Этого еще не хватало!

События сегодняшнего утра подействовали на меня отрезвляюще. Решив отныне строже следить за эмоциями, я резко расправила плечи, стряхивая налипшую ерунду — мелкие снежинки, головокружение, лишние и неоправданные надежды. Все это мне ни к чему.

Так уж получилось, что от рождения слух у меня отменный и как-то ухитрился не слишком попортиться с возрастом. Увы, образцовая работа слухового аппарата всю жизнь скорее доставляла мне неприятности, нежели приносила пользу. В нашем офисе, например, звукоизоляция средняя, и практически все, что происходит в общем зале, так или иначе достигает моих ушей. Одно хорошо, когда дни выдаются напряженные, звуков слишком много, и они сливаются в единый фоновый шум. Но сегодня было тихо, поэтому ближе к обеду меня неприятно удивил разговор, услышанный из-за перегородки.

— Что такое сегодня с Людмилой Прокофьевной? — вполголоса спрашивала Мари.

— Да ну, — смущенно бормотал Миша. — Подумаешь, пришел человек в хорошем настроении, что такого? Анатоль небось наболтал? — И вдруг с энтузиазмом добавил: — У нее так глаза сверкали!..

Эх, Мишенька, и ты туда же!

Ничего серьезного сегодня не предвиделось, и в расстроенных чувствах я полезла на форум, надеясь выловить там Бродягу — а то забросила его, еще обидится — с кем мне тогда болтать легко и непринужденно?

ЛЕДИ: Приветствую вас, Бродяга!

БРОДЯГА: Здравствуйте, здравствуйте! Где вы были все это время? Совсем забыли старого друга.

ЛЕДИ: Простите меня! Дела, дела, столько дел — голова кругом.

БРОДЯГА: Ах, эта предновогодняя суета! Закружила мою бедную Леди в праздничных хороводах.

ЛЕДИ: Господь с вами, Бродяга! Какие хороводы! Работа, работа и снова она же — а вы говорите!..

БРОДЯГА: Ну-ну! Признавайтесь-ка, Леди, что у вас с настроением?

ЛЕДИ: Да знаете, надоели все!

БРОДЯГА: Как, все-все-все? Совсем все?

ЛЕДИ: Бродяга! Разумеется, вас я в виду не имела. <<смайлик-улыбка>> А вы что же это, напрашиваетесь на комплимент?

БРОДЯГА: Ни в коей мере. <<смеющийся смайлик>> Но все равно спасибо.

ЛЕДИ: Не за что, не за что. Ну а вы как тут без меня? Что нового в жизни и на форуме?

БРОДЯГА: Преимущественно все то же и так же — хотя мне гораздо больше нравится, когда и вы здесь.

ЛЕДИ: Что у вас случилось хорошего?

БРОДЯГА: Так, ничего особенного. Тем более хорошего. Но иногда вероятности кажутся переплетенными, и перестаешь понимать, где кончается одна и начинается другая.

ЛЕДИ: Давно хотела спросить. Не скажете ли, как вас зовут? Неловко в достаточно доверительном разговоре называть человека Бродягой. Согласитесь, это все же не имя.

БРОДЯГА: <<смайлик-улыбка>> «Леди» тоже не имя…

ЛЕДИ: <<смайлик-улыбка>> Зато это принятая форма обращения.

БРОДЯГА: <<смеющийся смайлик>> Ну и где же, в таком случае, вы настолько хорошо выучили русский язык, милая Леди? Восхищаюсь вашими успехами.

ЛЕДИ: <<огорченный смайлик>> Бродяга, вы когда-нибудь говорите серьезно?

БРОДЯГА: <<смеющийся смайлик>> Только по праздникам.

ЛЕДИ: Спасибо, что предупредили. Какой там у нас ближайший праздник — Новый год? Непременно приду посмотреть на зверька редкой породы — «Бродяга серьезный».

БРОДЯГА: Тогда поторопитесь — вид исчезающий. Теряет серьезность с каждым днем.

ЛЕДИ: Постараюсь не опоздать. До встречи!

А сегодня Бродяга какой-то странный. Хотела бы я знать, что у него случилось.

Через пару дней снова объявился Данька — на этот раз без группы поддержки. Очень удивился, увидев свою визитницу:

— Ой, вот она где!

— «А я думал, что забыл ее в пароходстве», — поддразнила я. — Ну, Даня, ты не меняешься. Чего нельзя сказать обо мне.

— Отчего же? Ты по-прежнему разговариваешь цитатами. Это ведь из «Собаки Баскервилей», да?

— Из нее.

Чувствуя себя крайне неловко (все-таки подслушивать нехорошо), я держалась суровее и резче, чем собиралась. Представив Даньку Анне Федоровне, попыталась сразу распрощаться. Но не тут-то было. Уже выходя, он полуобернулся в дверях:

— Миленок, а тебя здесь не обижают? — Я посуровела лицом, но Данька, похоже, не заметил: — Впрочем, у кого же рука-то поднимется на такого маленького зверька!

— Я не маленький зверек, я железная леди, балда!

Не уловив иронии, он изумленно уставился на меня:

— Мил, ты когда последний раз себя в зеркале видела? Ты маленькая, хрупкая и беззащитная.

Теперь оторопела я: