Служебный роман с чужой невестой

– Но я еще не дала согласие на брак. У мишки испытательный срок. Он немного проштрафился, – от ее жаркого взгляда захотелось прикрыть руками пах, а колючка продолжала: – Чтобы отработать, ему придется со мной спеть.

– Тебе нужен новый клоун для шоу? – нахмурился я. – Петь я всё равно не умею.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Зачем для шоу? Мы вот, – она повернулась к Комару, – папе споем. Примешь экзамен у своего будущего зятя?

Я расхохотался и, шагнув к ней, притянул Еву к себе, заглянул в глаза и всё ещё посмеиваясь, приподнял брови:

– Хочешь жестоко отомстить своему отцу? Я не шутил, что не умею петь, – наклонился к ней и шепнул на ухо: – Привяжем его, чтобы не сбежал?

А она ответила так, чтобы и Комар слышал:

– Он не посмеет. После моих выходок не сбежал же?

Глава 36. Ева

Папа ушел, а вернее, смотался, угрюмо бросив взгляд на Леонова, когда мы заговорили о репетиции, и я предложила аккомпанемент на флейте. Дима так раскатисто смеялся, когда дверь щелкнула, и хватался за живот, что я просто стояла рядом и любовалась своим мужчиной.

Женихом? Будущим мужем? Отцом моего ребенка? Это реальность, или я сплю?

А если он передумает? А если я не смогу его полюбить навсегда? Ведь так бывает. Я переменчивая, мне быстро все надоедает, но… без мишки я не вижу будущего. Он будто меня заклеймил, оставил метку, пришил к себе.

Только теперь, когда Дэми так близко и так открыт передо мной, я увидела, как изломаны в драках его уши, перебит нос, а сейчас еще и заклеен и заплыл. Заметила россыпь родинок не щеке и скуле, а еще шрамы, бесконечные шрамы на его теле. Мелкие порезы, точки от проколов, розочки от пуль. Да, самые глубокие и заметные я видела еще в первую ночь, но тогда мишка был чужим, парнем на разок, а теперь… он мой. Просто Мой. И каждая его рана отдавалась болью в груди, хотелось прикоснуться и забрать все эти увечья, чтобы избавить моего мужчину от мук. Как могла Катя говорить, что он трахается с работой? Он рискует жизнью, ходит по краю пропасти ради других. Не для себя. Как можно говорить, что он не достоин? Как можно не ценить?

Раскатистый смех мужчины рассыпался, когда я шагнула ближе и своим движением и заставила его отступить к стене. Когда запустила, ладони под белоснежную рубашку, что хрустела от чистоты. Когда рванула застежку, и пуговички звонко разлетелись, и одна щелкнула меня по носу.

– Это покушение, – засмеялась я и спустила рубашку с большого плеча Дэми. У него идеально сложенное, сильное тело. Его хочется трогать, изучать, теребить и мучить, чтобы он дрожал еще больше, чем сейчас, чтобы шипел и ругался, когда веду по изломам мускулов и канатам вен, и терпел от желания, позволяя мне быть сегодня главной. Разрешая мне играть с собой.

Я опустила ладонь, пересчитав кубики на упругомом животе, соскользнула по налитому члену, что уперся в ткань брюк, и перехватила руку Дэми.

– Я хочу тебе что-то показать, – переплела его пальцы и потянула к выходу.

– Сейчас? – взмолился Дэми.

– Да, – я топнула ножкой. Какой непослушный жених попался. – Сейчас!

Пришлось зубасто поулыбаться охранникам за дверью и прошмыгнуть мимо, оставив их завидовать.

Дэми покорно шел за мной, спускался по лестнице и бежал по коридору через весь особняк, чтобы попасть в мое любимое помещение – место, где рождается музыка.

Здесь всегда тихо, немного мрачно, но, когда я захожу, мне кажется, что стены и пол умеют петь, а еще они разговаривают (конечно, по-своему) и… пахнут мелодиями, искрятся песнями, наполнены гармонией.

В центре комнаты стоял мой любимый инструмент, и один взгляд на него всегда заставлял меня дышать чаще. Это оргазм. Это высший экстаз. Когда папа купил его, я не вставала с табуретки трое суток. Отрубалась на пуфике рядом, заваленная нотными листами и текстами. Это было что-то невероятное и очень интимное. Точно как этот взгляд Дэми, что скользнул по темной полированной поверхности, примерял высоту и даже оценил крепость ножек.

Этот инструмент выдержит напор моего мишки, но сначала поиграем.

Я взглядом попросила Дэми встать за спиной. Он опустил ладони на мои плечи, и тепло дыхания впуталось в мои волосы. Теперь бы только на киксонуть и не налажать.

Я опустилась на пуф и нежно прикоснулась кончиками пальцев к чёрно-белой мозаике клавиш. Первый куплет я запела трагично-мягко и с субтоном. От стиснутых пальцев на плечах, проникающе-бархатистых нот рояля, казалось, что слова и музыка вплелись в мою грудь:

– Иногда не хватает сил,

иногда не хватает воли.

Не смотри на меня, не проси,

я не буду теперь с тобою.

На переливах аккордов в проигрыше, Дима присел позади меня на корточки и переплел руки на моём животе. От его шумного дыхания в ухе, меня бросало в сильную дрожь, но я пела:

– Ты моя мечта, ты моя мечта…

Второй куплет немного усилила давление и подала с драйвом. Немного охрипший голос звучал, как у заржавелого рокера, и Дэми довольным котом заурчал на ухо. Нравится, мишка?

– Только ветка стучит в окно,

будто сломанная ключица,

и теперь по ночам одной