Служебный роман с чужой невестой

– Да, – отозвалась я, откинув одеяло и посматривая сквозь рухнувшие на глаза волосы на проснувшегося мужчину. Дэми приоткрыл глаза и хитро улыбнулся, а я показала ему «тихо», приложив палец к губам, и снова спряталась под одеялом, но Варя не унималась:

– У господина Дэми телефон уже два часа звонит без умолку. Мобильный на кухне лежал, я решила принести. Я могу войти?

– Нет! – закричали мы с Дэми вместе и едва не стукнулись лбами, когда я подалась вверх, а он привстал.

Я потянулась выше, обвила его плечи, и мы с хохотом перевернулись на кровати.

– Наверное, очередная «красавица» тебя желает, а я вот возьму и не пущу. Ты теперь мой, – побежала пальчиками по стволу и завернула ладонью член. – И мне, кроме черного хлебушка, конечно, хочется только тебя. В себе-е-е…

– В этом мире только одна красавица, – жарко прошептал Дэми и легонько сжал мою грудь. Терзая набухший сосок, вздохнул: – И она сейчас в моих объятиях. Больше всего на свете мне хочется вернуться на пару минут назад, когда ты хулиганила под одеялом, но… – Он посмотрел виновато. – Я очень жду звонка друга, который… должен кое-что мне прислать. Кое-что очень важное. – Приподнял мой подбородок и с улыбкой посмотрел в глаза. – И связано с тобой. Ты же любишь сюрпризы? Я очень хочу порадовать тебя, Ева.

– Заинтриговал. Лишь бы эти сюрпризы не выходили боком, а то как-то Оливия устроила мне неожиданный кастинг. Я ее чуть не прибила. Я была охрипшая после ночного концерта в каком-то захолустном клубе, ненакрашенная, уставшая, злая на весь мир из-за отца, который отказался давать мне миллион на раскрутку альбома, а подружка притащила клипмейкера, Сидни Брауни – очень известный и крутой, способный поставить песню и с лету сделать ее хитом. Очень талантливый и симпатичный, жаль, что гей, – я чуть не прыснула, когда Дэми свел брови и застыл руками на планке, застегивая рубашку. – Я отработала песню, но потом подружку чуть не прибила, прямо там – в пустом зале без зрителей. Конечно же, когда Сидни уехал. И, знаешь, – я спрыгнула с кровати, обняла Дэми со спины, ласково поцеловала между лопатками и вернулась в кровать, – мне ее сюрпризов не хватало всегда. Беги, Винни, а я еще посплю, – растянулась, потянулась, а потом коварно показала зубки. – Не будить до весны, а еще лучше… разбудить поласковей. – Я подмигнула Дэми, перевернулась, встала на четвереньки и выгнула спину, как кошка, хотя оставалась под одеялом, но почему-то я знала, что он не сможет просто так уйти. Я знала толк в искушениях, не просто так все охранники от меня убегали, как мухи от пижмы. Только не мой мишка.

Он придавил меня к кровати и, прикусив нежно шею, до сладкой истомы, будто месту ставил, хрипло пообещал:

– Когда я тебя разбужу, то спать не дам минимум сутки, моя сладкая колючка! Отсыпайся и набирайся сил… Продолжим с того места, где остановились. Мне понравилось чувствовать твои шаловливые губки на моём члене.

И поцеловав меня в ушко, вскочил и вылетел из комнаты. Да так быстро, словно боялся передумать.

Я откинулась на подушку и подумала вслух:

– Поспать? Не-е-ет, есть идейка получше, – подорвавшись и чуть не улетев в стену от головокружения, я подобралась к шкафу и распахнула дверцу.

Не то, не то… Шмотки выпадали на пол, а меня все больше раздражала «капризная Ева», какой я была до встречи с Защитником. Как давно я его так не называла, а ведь Дэми, правда, спину подставлял, жизнь готов был отдать.

Как он мог меня вообще заметить в том безобразии, что я напялила в клуб? А ведь я так ходила все время, сводила с ума и папу, и его подчиненных, а сейчас… мне стыдно. Открывать ягодицы перед охраной и светить перед другими мужчинами глубоким декольте, искушая и провоцируя, совсем уже не хотелось. Я хочу быть только для Дэми сладенькой и желанной, а для остальных – табу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Вытряхнула все содержимое с полок, разбросала тряпки по комнате и, накинув шелковый халат, что подчеркивал мою фигуру и выделял грудь, очерчивал узкую (пока еще) талию и мягко облегал бедра, я вышла из комнаты, как разъяренная львица. Тряхнула гривой нерасчесанных волос и направилась туда, где припрятаны капельки вдохновения. Там мне всегда спокойно.

В небольшой полутёмной комнате не было рояля, не было вычурных модных гаджетов, мониторов, усилков и даже микрофона не было. Мягкий диван у стены, несколько столов, потёртый комод, что уже не хранил запах любимого человека, занавешенное белой тканью зеркало (зачем так делали, никогда не понимала) и ряды картин на стене.

Мама любила рисовать пейзажи. Особенно классно и красочно у нее получались деревенские, где высокие мальвы алели на фоне беленой стены и синего высокого неба. Такое в Нью-Йорке не найдешь. Наверное, этот маленький кусочек уюта возле крошечного, будто игрушечного, домика был для нее важен.