Служебный роман с чужой невестой

– Да, как раньше, Ева, – он приподнял руку, словно хотел прикоснуться к моему лицу, но вместо этого еще отошел. Я знаю, он не готов пока. Для него это и так апокалипсис чувств, потому что мой самый близкий мужчина привык прятаться в свой черепаший домик. Наверное, ему так легче. Жить колючками внутрь, чтобы не ранить рядом стоящих. Я ведь такая же. Только прятать колючки я так и не научилась.

Согласилась на последнее платье, чтобы поскорее уйти из салона. Стащила с себя липкий атлас, не оценив толком модель. Надоело – не пофиг ли в каком выходить замуж? Мишка все равно порвет любую тряпку на своем пути, лишь бы добраться до сладенькой малинки.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я покраснела от откровенной мысли, пока шла за папой к столику, а Коул и Рон семенили рядом, выискивая в толпе опасности.

Приходится постоянно быть под присмотром, но пока идет следствие, и угроза быть затоптанной в толпе фанатами не ушла – лучше слушаться. Хорошо хоть Дэми сегодня занят с Максом выбором костюмов, а то видеть жениха в роли телохранителя мне не нравится. У него тогда отрешенный взгляд, а мне нужен он целиком, внимательный и чуткий, а охраной пусть занимаются другие.

Мне резко захотелось к Дэми. Поругаться, пообниматься, получить два-три ярких оргазма и уснуть в его надежных объятиях.

Последнее время просыпаюсь и щупаю постель, чтобы убедиться, что он в моей жизни надолго. Навсегда.

– Ева, ты уверена, что мы можем поговорить? – папа подставил мне стул и, обойдя осторожно стол, сел напротив. Он выбрал уютное место в нише, где другие посетители были от нас на большом расстоянии. Можно было общаться и не бояться, что тебя услышит полгорода.

– Конечно, а что тебя не устраивает? Одета вроде по статусу дочери олигарха, тебя не позорю. Вести себя буду прилично, слово даю.

– Да это тут причем? – Папа откинулся на спинку стула и знакомо сжал челюсть.

– Я ведь всегда тебя не устраивала. Одевалась слишком развратно. Безвкусно, кажется, так ты говорил?

– Ева, – отец сложил ладони домиком и уставился на солонку, – это твоя жизнь. Не мне решать, как тебе одеваться. Можешь хоть голая ходить.

Из окна ласково проливалось дневное солнце, и я заулыбалась прохожему пареньку через стекло. Он нес букет цветов, и его взгляд был полон счастья и любви.

– Папа, скажи, – я перевела взгляд на притихшего отца. – Как это любить всю жизнь?

Он вскинул голову и сузил глаза.

– Ева…

– Не хочешь, не будем об этом, – я пожала плечами и сложила руки на груди, защищаясь от ожидаемых нападок. Наверное, это просто привычка.

Но папа вдруг сказал:

– Понимаешь, что готов любить вечно тогда, когда теряешь, – он смотрел на меня, но видел что-то другое. Будто взгляд пролетал мимо.

– Ты до сих пор маму любишь? – не удержалась я.

Папа надолго задумался, но глаза в сторону не уводил – смотрел на меня иначе, будто пытался найти на моем лице то самое – важное.

– Ты похожа на маму. Не только внешне. Взрывным характером, своеволием, категоричностью. Я отчаянно прятался. Да, прятался, потому что с каждым годом ты все больше мне ее напоминала.

– А я делала только хуже. Вместо внимания за выходки получала твою нелюбовь.

Он цыкнул и покачал головой.

– Это не так. Я защищал тебя от своего горя, а получается, что был неправ, отдаляясь. Я хочу, чтобы ты знала, что ради тебя мир перевернул бы… и переверну.

– Пап, я хотела бабушку пригласить на церемонию. Почему ты с ней поссорился? – Захотелось внезапно спросить.

– Нет, ее на свадьбе не будет, это решено, – жестко отсек отец, и его ладони с хлопком прилипли к столу, а я дернулась. – Я никогда не прощаю предательства и безразличия. Пожалуйста, не поднимай больше эту тему.

– Но…

– Ева! – он хотел еще что-то сказать, но к нашему столику подошел официант.

Пока парень  с черной челкой, закрывающей пол лица, записывал продиктованный отцом заказ, я скрипела зубами и думала, что пора бы взорваться, высказать папе все, что думаю, но внезапно увидела в родных глазах знакомый глянец и передумала. Взяла себя в руки и успокоилась. Значит, у него был повод затаить на бабулю обиду. И дело не в какой-то мелочи, потому что близких людей просто так не вычеркивают из своей жизни.

– Ладно, пап, оставим это. Отметим свадьбу в узком кругу друзей. Мне все равно сильно и не хочется пышностей и огласки. – Когда папа одобряюще кивнул, я вспомнила, что давно хотела сказать ему о друге. – Вилли не виноват, ты же знаешь. Дэми не слушает меня, а я верю, что Хилл-меньший чист.

– А кто виноват? – папа приподнял бровь, поблагодарил официанта за сок и кексы и дождался, когда тот скроется с глаз, и мы останемся одни. – Сосед с Цветочной улицы? У него был план разрушить нашу жизнь. Да и, Ева, не лезь не в свое дело! Пацан будет трубить до заката своей жизни за все, что сделал. Гарантирую. Я все улажу, а ты, – он кивнул на живот, – носи ребеночка, рожай, живи счастливо.

– А ты?

Все его слова звучали так, будто он прощается. Да и подрагивающие пальцы настораживали. Что отец задумал?