«Служенье муз не терпит суеты…»

И действительно, стоило так подумать, как неподалеку была замечена спешащая фигура в пюсовом армяке , в головном уборе, напоминающем башлык и со скрипичном футляром в руке. И так, с футляром, посетитель этот на удивление уверенно проследовал куда-то за угол и вскоре оттуда раздался жалобный пружинный лязг раскрываемой двери. Последовавший шлепок , уверенно возвещал , что посетитель был допущен! «Да-да! Конечно же ! Так уж заведено у нас повсеместно, что всякое величественное и помпезное здание в неприступности свой парадный вход держит, а, между тем, совсем неприметную, убогую лазейку умудряется приспособить для повседневных посещений! И отчего это так? -Бог знает отчего …» – подумал ободренный молодой человек,

Найдя злополучную дверь с торца здания, он, наконец, оказался внутри и ещё долго притопывал в гардеробной, удаляя снежные крошки и прогревая ноги. Когда же пальто и галоши были сняты , юноша, несмело направился к парадной лестнице во глубине наполненного звуками департамента. Навстречу ему, из-за конторки, как и полагается, поднялся было швейцар, но увидев растерянное лицо посетителя и небольшой саквояж в руках, передумал ,махнул рукой и остался сидеть погруженный в чтение газеты «Русское слово». В это самое время, позади нашего героя дверная не смазанная пружина опять взмолилась о пощаде и человек плотного телосложения вошел с облаком морозного воздуха. Быстро скинув шубу, галоши и перчатки он издалека бодро поприветствовал швейцара:

–Христос родился – мир возвеселился, Михалыч!

–И вам не хворать! – последовал угрюмый ответ, после чего привратник встряхнул газетой и глядя в нее негромко забурчал:

– Превратили государственное учреждение в прости господи , вертеп стенающий. Все кому не лень шастают, шастают. А на чай дать и в голову нейдет.Тьфу ты.

–Не ворчи , Михалыч, будет тебе и на чай, будет и на леденец! – бодро парировал вновь прибывший.

Как оказалось, обладатель такого бодрого баритона был пожилым господином лет 50 ти. Широкие ноздри, пепельные густые усы как крылья орла покрывали верхнюю губу, карие глаза, чуть навыкате, причем дрожание зрачков сообщало о присущей близорукости. В его коренастой, ниже среднего росту фигуре все казалось ладным, гармоничным и бархатная темно-синяя рубаха навыпуск и шейный муаровый платок и длинные седые волосы а ля Ференц Лист, всё говорило о том, что именно так и должен был выглядеть настоящий жрец искусства. Быстро надетое и ставшим как влитым пенсне венчало этот образ. Наш молодой человек, невольно залюбовался столь решительной и цельной личностью, сделал несколько шагов по направлению к господину и не без смущения произнёс:

–Добрый день, милостивый государь. Прошу прощения, право, нарушаю Ваше… – что нарушает, он так и не решил, а потому, смешавшись, быстро проговорил:

– А не подскажите ли …где могу засвидетельствовать свое почтение Максимилиану Федоровичу Катаеву-Яновскому?

Господин в пенсне посмотрел на вопрошающего чуть откинув голову, как ценитель пред картиной, пытаясь обхватить взглядом всю композицию, после чего спросил своим хрипловатым низким голосом:

–Нет, не подскажу. А Вы , молодой человек по какому делу к нему?

Юноша растерялся, ибо не ожидал, что вот так сразу где-то в гардеробной ему нужно объяснять цель своего визита совершенно незнакомому человеку, однако, делать было нечего, тем более, что визави имел добродушное выражение лица, а в глазах его вспыхивали лукавые искорки озорства, что действительно располагало к себе.

–Видите ли, моя матушка, Клавдия Тимофеевна , давеча сообщила ,что у него есть некоторый интерес к моей особе. Я, собственно говоря, если угодно, …клир, киля, КРАЛнерт, кларнетист я.

– А!!! Так Вы, любезный, сын Клавдии Тимофеевны?

–Точно так-с…– обрадовался юноша.

–Она мне про Вас говорила. Никита?

–Никанор.

–Ах да, Никанор! Я и батюшку Вашего Фому Теодоровича знавал. Царствие небесное.Славный был человек. Просвещенный.

–Виноват, это так неожиданно и волнительно, конечно, однако, у меня дело к господину Катаеву-Яновскому.

–Да не переживайте Вы так, я и есьм Максимилиан Федорович. Надеюсь слышали. – проговорил дирижер и уверенно протянул руку.Никанор деликатно пожал.

–Значит вот Вы и есть Никанор…стало быть, Зовве! Никанор Фомич!Так? Ну а раз так, то пойдемте. Пойдемте, голубчик Вы мой, Никанор -богатырь, прямо ко мне в артистическую.

Маэстро ободряюще приударил юношу по предплечью , после чего направился к парадной лестнице. Энергично поднимаясь по ней, Максимилиан Федорович попутно отвечал кивком головы на приветствия встречающихся .

Никанор еле успевал за ним.