Служители тайной веры

— Нет, что ты, Семен! Зачем — сейчас? Я человек честный. Сперва дело — потом кабала... Я возьму четырех человек из пяти, что вернулись вместе со мной с Угры — это мои проверенные ребята. Однако Бориску оставлю тебе. Зачем — скажу позже. Когда к тебе приедет мой человек с грустным известием о смерти твоего дорогого любимого брата, ты и вручишь ему эту бумагу. И после того как она будет в моих руках, я снова явлюсь пред твои ясны очи и снова буду в твоем полном распоряжении...

Семен несколько секунд думал. Потом рассмеялся.

— Молодец, Ян! Что бы я без тебя делал?!

— Не знаю, князь, — кротко ответил Кожух.

— Ладно, — решительно ответил Вельский и встал. — Через час выезжаешь.

— Так быстро?

— А зачем откладывать?

— Я готов. — Кожух встал и потянулся. — Тогда вот что: завтра к вечеру должна появиться еще одна моя карета. Если на нее не нападут по дороге, с ней приедут четверо моих людей. Командует ими Павел — высокий такой в синем кафтане — прими его хорошо. Это стоящий и верный человек. Мальчишку Иванца, которого он привезет, посади под стражу, его надо проверить. Жди появления тройки храбрецов с Угры. Чтобы они не обошли тебя какой-нибудь хитростью, я оставляю Бориску. Он знает всех троих в лицо. У Бориски жена и дети в Горвале — отпускай его на ночь домой... Рано или поздно эта тройка пронюхает, что ты здесь, и явится в гости. Вот тут тебе Бориска и пригодится. Достаточно людей осталось в замке после отъезда Пахома?

— Две дюжины дружинников да двадцать человек прислуги.

— Мало.

— Ты что, спятил? Полсотни человек за каменными стенами замка!

— Когда появятся Бартенев, Медведев и Картымазов, ты увидишь, что полсотни — это совсем не так много, как кажется.

Семен рассмеялся.

— Я, честно говоря, сам бы очень хотел, чтобы они появились, Ян. Я закину на них удочку, а приманкой будет Настасья... Я заманю их в замок. И здесь они напишут все, чего не хотели писать дома...

— Ну, смотри, будь осторожен!

— Не тревожься, Ян! Главная задача — твоя. Необходимо избавиться от Федора, как ни тяжело думать в таких выражениях о родном брате.

— А ты и не думай, Семен. Об этом подумаю я, — ответил Кожух и направился к двери.

Семен пошел его проводить.

Когда зал опустел, Савва тихонько встал со своей скамеечки, осторожно заткнул доску за скобы и стал подниматься вверх. Он поднимался долго и медленно, пока наконец не добрался до самого конца длинного дымохода. Здесь он тихонько высунул голову из трубы.

Выше него теперь были только четыре тонких, как иглы, стрельчатых шпиля башенок замка, украшенных вертящимися флюгерами-петушками, и черное небо, все усеянное звездами. А внизу под ним лежал как на ладони детинец замка и его окрестности.

Стараясь не шуметь, часовые опускали мост. Пятеро всадников казались Савве сверху игрушечными фигурками. И совсем уж маленьким и ничтожным выглядел сверху князь Семен. Он стоял во дворе, задумчиво опустив голову.

Савва неторопливо направился обратно по знакомому лабиринту. Очутившись в своей каморке, он быстро переоделся и выскользнул на кухню. Сквозь узкие длинные окна сюда падал лунный свет, и после глухой темноты его жилища кухня казалась светлой как в ясный день. Савва порылся в мусорном ведре и добыл оттуда несколько гусиных перьев. Потом взял заранее приготовленную лучинку и, запершись у себя, зажег ее. Миска с кошачьим молоком стояла под лавкой. Савва достал ее оттуда и поставил перед собой на стол. Раскрыв толстую потрепанную Библию, он полистал ее и вырвал оттуда страницу.

Немного подумав, Савва обмакнул гусиное перо в молоко и начал быстро и легко писать между строк библейского текста...

Глава шестая. Маричка, жена Никифора.

Деревня Горваль занимала исключительное положение среди окрестных селений.

Причиной тому были три обстоятельства. Во-первых, она стояла на личной земле короля, и жители ее подчинялись только своему наместнику — прямому представителю королевской власти. Во-вторых, никто из жителей деревни не пахал землю, не сеял хлеб и, стало быть, не платил посошной дани. И, в-третьих, все жители Горваля были освобождены от воинской повинности.

Эти необычные привилегии объяснялись тем, что деревня Горваль стала центром бобровой добычи в литовском княжестве. Целые бобровые города тянулись на много верст вдоль заводей и болот, окружающих Березину. Испокон веков промыслом жителей Горваля было боброловство, и это привело к тому, что Горваль взял в свои руки первенство в этом прибыльном и почетном деле. Из тридцати трех дворов Горваля двадцать девять принадлежали знаменитым охотникам, чья слава не имела себе равных, остальные четыре двора держали королевский наместник, священник, кузнец и торговец.

Разумеется, и в других окрестных деревнях жили боброловы, но все они везли свою добычу в Горваль и сдавали Никифору Любичу, королевскому бобровнику, который сам вел дела, сам расплачивался с охотниками и каждый сезон снаряжал большой караван, который под солидной охраной вез в королевскую казну десятки тысяч бобровых шкур самого высокого качества.