Служители темных сил

Прошло три дня с тех пор, как Мистраль Беллороус призналась, что хранит у себя Эльфийские Камни, считавшиеся пропавшими, и заявила, что намеревается передать их внучке, а Фрина Амарантайн до сих пор не могла решить, что теперь ей следует предпринять. Поначалу ее охватил гнев и она заявила бабке, что Камнями должен владеть ее отец, а не она. В конце концов, он король, значит, они должны принадлежать ему. Да и что она станет делать с ними? Она не считала себя достаточно взрослой, к тому же не имела никакого опыта обращения с магией. Так что со стороны бабки было неосмотрительно решиться передать Эльфийские Камни ей.

Бабка не перебивала ее, позволяя выпустить пар, и лишь молча сидела рядом. Но когда Фрина наконец выдохлась, старая дама спокойно посоветовала ей вести себя, как подобает взрослой женщине, и постараться быть похожей на свою мать. После этого она стала ей кое-что объяснять. Эльфийские Камни не предназначались только и исключительно тому, кто в данный момент сидел на троне короля Эльфов. Право обладания столь могущественной магией не передавалось по наследству — его следовало заслужить. Эльфийские Камни попали к Кирисину Беллороусу потому, что он дал клятву сделать то, что было необходимо для спасения его народа от полного уничтожения армией демонов и для возрождения магии, некогда бывшей неотъемлемой частью жизни Эльфов. Он выполнил свое обещание, но те, кто завладел Эльфийскими Камнями после него, сбились с пути праведного. Они слепо уверовали в то, что долина, приютившая их, будет всегда защищена от внешнего мира, следовательно, магия, заключенная в Эльфийских Камнях, стала слишком опасной. Они, как и в прадавние времена, полагали, что магия необходима была Эльфам в эпоху Фэйри и что в их мире для нее нет места. Поэтому неудивительно, что она вновь ослабела, зачахла.

Мать Фрины считала иначе, но отец не поддержал ее, посему в годы его правления о магии почти забыли. Да, Эльфы по-прежнему использовали ее для исцеления земли, но это было делом привычным, да и такое магическое воздействие было совсем слабеньким. В намерения тех, кто передал Эльфийские Камни Кирисину Беллороусу, не входило превращение магии в жалкое и полузабытое орудие. Будь мать Фрины жива, этот разговор вообще не состоялся бы, Эльфийские Камни были бы переданы ей. А теперь они достанутся Фрине — не потому, что она была дочерью своей матери, а потому, что обладала силой воли, которой недоставало ее отцу, а именно сила воли требовалась сейчас для того, чтобы Эльфы смогли выжить.

Разговор закончился ссорой, и Фрина в бешенстве убежала во дворец, разгневанная тем, что бабка посмела сделать ее соучастницей своих хитроумных интриг.

Но не прошло и трех дней, как она вновь откликнулась на повелительное приглашение старой дамы, доставленное очередным стариканом. Несмотря ни на что, принцесса отправилась в дом бабушки. Поступила она так по нескольким причинам. Во-первых, она любила свою бабушку и никакая ссора или разногласия между ними не могли изменить этого факта. Во-вторых, обретение Эльфийских Камней было слишком важным событием, чтобы позволить личным обидам руководить ее действиями. Как бы Фрина ни злилась на бабку, она понимала, что должна снова попытаться убедить ее в том, что Эльфийские Камни следует передать королю. Здравый смысл должен возобладать, и продемонстрировать его обязана именно она.

Но у бабушки, разумеется, были свои соображения на этот счет. Она не намеревалась вручить Эльфийские Камни Фрине в тот день, когда они впервые заговорили о них, — собственно, она даже не показала их внучке. Но на этот раз она достала их сразу же, как только Фрина перешагнула порог ее дома. «Времени на споры не осталось», — заявила Мистраль Беллороус, когда Фрина попыталась продолжить разговор с того места, на котором они остановились в прошлый раз. Бабушка заявила, что намерена наглядно продемонстрировать действие Камней. Если Фрина продолжает упорствовать в том, что Эльфийские Камни должны принадлежать ее отцу, то ей нужно совершенно точно знать, что они могут.

Бабушка предложила внучке выйти наружу; пройдя через сад, она завела внучку в такую чащобу, что оттуда даже не было видно дома. Старушка ступала медленно и осторожно, морщась при каждом шаге, а девушка бережно поддерживала ее под руку, чтобы та не оступилась. То, что старая дама позволила Фрине помогать ей, показывало, насколько важно для нее завоевать расположение внучки, и этот факт не остался незамеченным принцессой.

Когда они вышли на лесную поляну, которую бабушка, очевидно, сочла вполне подходящей для их целей, она опустила руку в карман платья и достала оттуда матерчатый мешочек, развязала тесемку, стягивающую его горловину, и высыпала содержимое на ладонь. Глазам Фрины предстали три синих сверкающих бриллианта чистой воды, безупречно ограненных. Они были столь необычного цвета, что принцесса тихонько ахнула. От их граней острыми лучиками отражался свет.