Служители зла

— Здравствуйте, — широко осклабился хирург и наклонил голову.

«Так и есть — только колпачка не хватает!»

— Может быть, там нужна ваша помощь. — Анна ткнула пальцем в потолок. Кабинет хирурга находился как раз под кабинетом, из которого, уже затихая, неслись крики о помощи.

— Они всегда так кричат, — совершенно индифферентно сообщил хирург и совершенно ни к селу ни к городу предложил: — Хотите кофе?

Анна почувствовала себя отвратительно. Больше всего ей хотелось сейчас плеснуть ему в лицо эту вот предложенную в чашечке жидкость и посмотреть, будет ли он так же улыбаться?

— Я спешу, — буркнула она. — Что-то случилось наверху.

— Да ничего особенного. Случилось то, что случается постоянно, — загадочно сказал хирург, по-прежнему улыбаясь. — ПОТОМ это уже проходит. ПОТОМ они перестают так кричать…

Анна, окончательно решив, что хирург просто сумасшедший, рванулась наверх, столкнув по дороге спускающегося детского врача, которая хранила такое же бессмысленное и тупое выражение благодушия, и через несколько мгновений уже открывала дверь процедурной.

Увиденное заставило ее в ужасе отпрянуть.

На полу, среди осколков стекла, лежала блондиночка. Из перерезанных на руках вен хлестала кровь.

Девушка умирала.

Анна подскочила к ней и, попытавшись остановить кровь с помощью бинта, закричала:

— Да помогите же кто-нибудь!

Девушка умирала.

На одно мгновение она приоткрыла глаза и, увидев Анну, прошептала:

— Бегите отсюда…

После этого жизнь оставила ее. Анна готова была зарыдать от собственного бессилия.

Сейчас она вся была перепачкана в крови, но все это далеко от ее сознания.

— Она уже умерла?

Резко обернувшись, Анна увидела перед собой подругу блондиночки. Ее лицо не выражало теперь никаких эмоций.

Впрочем, нет. Она улыбалась. Той самой жуткой улыбкой, не сходящей с лица.

— Она так этого не хотела, — равнодушно сказала девушка, разглядывая подругу со спокойным любопытством. — Пойдем покурим?

* * *

Кирилл сидел в самом уголке бара. На слабо освещенной сцене пела Ариадна.

«Самое интересное, — думал Кирилл, потягивая пиво из огромной кружки, ручка которой почти с точностью воспроизводила туловище змеи, — что у нее ведь совершенно нет голоса. Но то, что она делает, потрясающе красиво. Что-то там шепчет, как заклинания, и все готовы идти за ней в ближайшее озеро подобно детям из города Гаммельна, которые покорно шли за Крысоловом».

Ариадна, словно уловив его мысли, изящно качнулась на каблучках и мягко улыбнулась ему. Сейчас, в голубоватом освещении сцены, она казалась Кириллу воплощением сна.

Наконец песня кончилась. Ариадна поклонилась и медленными шагами спустилась в зал, прошла мимо столиков и остановилась перед Кириллом.

— У меня есть для тебя новость, — сказала она.

Кирилл без лишних слов понял, что это за новость.

— Я беременна, — улыбнулась Ариадна.

Кирилл отвел глаза. Почувствовав, что по спине ползет холодный и липкий страх, он с удивлением отметил, что страх этот тесно связан с радостью.

— У нас будет мальчик, и мы будем жить вечно, — сказала Ариадна, ища своими бездонными глазами его ответного взгляда. — Ты слышишь?

— Да, — тихо ответил Кирилл.

— Не надо этого бояться. — Ариадна взяла его руки в свои. — Такая честь выпадает не каждому.

«И чем я должен заплатить за такую честь?!»

Эта мысль, похожая на крик, впрочем, очень скоро погасла.

Не все ли равно, чем ему придется платить?

В мире есть только Ариадна. Ее мягкие руки. Ее глубокие глаза, в которых мерцают огоньки, — далеко, в самой глубине этих глаз… Если захочешь, эти огоньки станут твоими. Как и Вечность, в которой тебе никогда не будет дано почувствовать привкус своего — последнего! — дыхания.

Не все ли равно, чем придется платить за бессмертие, Кирилл?

* * *

В эти дни Душкина жизнь изменилась.

Все реже бывала она дома, пытаясь понять, почему все в нем стало раздражать ее, — как если бы в общении с Юлианом она вдруг начала обретать новое сознание и новые смыслы.

Юлиан…

Теперь этот человек занимал в ее сознании центральное место. Мысли вертелись вокруг его личности. Любая случайно оброненная им фраза казалась Душке своеобразным постулатом, который надлежало обдумать и впоследствии начать жить именно в соответствии с его выводом.

Раньше она привыкла так же слушать бабушку, но сейчас та была далеко, а Юлиан рядом. И он понимал в Душке все. Сначала это чрезмерное понимание пугало девочку — она чувствовала, что ничего не может скрыть от своего нового друга, но постепенно страх прошел, и остался только восторг от общения, упоение бесед под странным шаром, который зачастую выполнял роль светильника.

Бабушка в свое время очень много говорила с Душкой о Боге, приучая ее к Его существованию. Юлиан о Боге предпочитал не разговаривать. Душка не знала, почему он прячется от разговоров о Боге, но ведь у каждого свой прикол, как любил говорить папа. Может быть, он чем-то обижен на Него? Бабушка и про это говорила — что на свете очень много людей, которые во всех своих несчастьях и злоключениях винят именно Господа Бога, хотя виноваты-то сами…

Но Юлиан-то не был таким!