Служу Родине. Рассказы летчика

Противник отказался от использования «Ю-87» на этом участке фронта. Он предпочитал действовать большими группами «фоккеров»: сбросив бомбы, они становились истребителями, выполняя, таким образом, роль и штурмовиков и истребителей. Шло расширение и укрепление плацдарма, захваченного советскими войсками на западном берегу Одера. Река в этом месте широка и глубока, к тому же начался ледоход. Но ничто не могло остановить наступательный порыв советских войск.

…10 февраля 1945 года мы возвращались с «охоты» без добычи. Я расстроен, однако опыт научил меня не терять надежды до тех пор, пока не приземлюсь.

Подлетая к аэродрому, я услышал по радио свои позывные. Командир полка сообщил: над аэродромом два самолёта противника. Оглянулся и увидел два новых, блестящих «Фокке-Вульфа». С ходу зашёл одному в хвост. «Ну, — думаю, — тебе не уйти!» Второй поспешил скрыться в облаках. Медлить нельзя. Открыл огонь. На вражеском самолёте, очевидно, загорелось масло — он с белым «шлейфом» пошёл к земле. Но фашист снова стал набирать высоту — он, видимо, рассчитывал дотянуть до своей территории. Линия фронта близко. Тогда я второй очередью зажёг мотор «фоккера». Фашист выбросился с парашютом и, опустившись в нескольких метрах от нашего аэродрома, попытался убежать в лес. Но это ему не удалось. Фашистского лётчика привели на командный пункт. Начали допрашивать. Он оказался сыном какого-то барона. Подлетая к нашему аэродрому, он был уверен, что безнаказанно собьёт наш самолёт и уйдёт. Рассказывая всё это, он дрожал, заискивающе поглядывал на. меня и вдруг с ужимкой протянул мне руку. Я почувствовал такое отвращение, что повернулся к нему спиной и ушёл.

Его «фокке-вульф» был пятидесятый сбитый мною самолёт.

15. ШЕСТЁРКА ПРОТИВ ТРИДЦАТИ

Продолжаем полёты на «охоту» в район Берлина. Всеми владеет одно горячее желание, одна мысль: скорее разгромить врага в его же логове!

Над Берлином, над его дальними подступами всё время висят вражеские истребители. Издали сверху видны очертания огромного города. Вспоминаю всё, что читал о нём, что слышал. Вот он, город, в котором рождались фашистские планы порабощения нашей страны, вот оно, логово врага!

12 февраля в паре с лётчиком Громаковским я вылетел в район нашего плацдарма на западном берегу Одера. Плацдарм, занятый советскими войсками на Берлинском направлении, был у фашистов бельмом на глазу. Они пытались наносить по нему удары с воздуха. Тактику они избрали «воровскую» — старались напасть внезапно, бомбардировать, выскакивая из облаков в просветы и уходя обратно в облака. Но эту хитрость мы уже хорошо знали.

С нами в воздух поднялись Куманичкин в паре с Крамаренко и Орлов с ведомым Стеценко. Погода стояла плохая, лишь в просветах виднелось ясное синее небо. Каждая пара искала врага в разных районах, поддерживая связь по радио. На земле было условлено передавать друг другу о том, где и кто увидит противника. Я, как всегда в таких метеорологических условиях, применил бреющий полёт.

Вижу — невдалеке от линии фронта из-под нижней кромки облаков вываливается около тридцати «фокке-вульфов». Они, очевидно, намеревались бомбить войска. В таких случаях я привык драться с любым количеством самолётов противника. Фашисты перестраивались, готовясь нанести удар. Я знал по опыту, что когда они построятся, ошеломить их будет труднее. Сейчас всё их внимание было направлено на построение боевого порядка.

Передал по радио второй и третьей парам:

— Нахожусь в шестом квадрате, все ко мне!

И сразу же подал команду Громаковскому:

— Прикрой, атакую!

Прижимаясь к земле, иду на сближение с противником. Под прикрытием Громаковского с ходу, снизу, врезаюсь во вражеский строй. С дистанции в сто метров выпускаю три очереди в «брюхо» «фокке-вульфа». Вырвалось пламя — горящий самолёт рухнул на землю.

В это время на меня сверху, сзади, зашёл вражеский самолёт. Но Громаковский во время заметил, что я в опасности. «Отвернув» вправо, он дал заградительную очередь и, поймав вражеский самолёт в прицел, сбил его.

Обстановка остаётся напряжённой. Вдруг внизу, рядом со мной, Куманичкин. Боевой друг подоспел во время. На душе стало веселее.

— Саша, бей их! — кричу я.

Вот он в паре с Крамаренко идёт на сближение с вражеской девяткой, на высоте ста пятидесяти — двухсот метров внезапно атакует ведущего и с первой же очереди сбивает его.

— Молодец, Куманичкин!

Чувство у меня такое, какое бывает во время прикрытия наших наземных войск: большое чувство ответственности за свои действия.

Вражеские лётчики — в растерянности. Одни уходят в облака, другие поворачивают на запад. Наша атака настолько стремительна, мы действуем с такой быстротой, что фашистам, вероятно, кажется, будто их атакует большая группа самолётов.

Вот и Орлов подлетает. Под прикрытием Стеценко он атакует вражеский самолёт и сбивает его с короткой дистанции. Но и сам попадает под удар. Орлов сбит.