Служу Родине. Рассказы летчика

Мы с удвоенной яростью продолжаем атаковать уходящего врага. Под прикрытием Громаковского атакую сверху последний «фокке-вульф», который пытается скрыться в облаках. Фашист, чтобы облегчить самолёт, сбрасывает бомбы даже на свою территорию. Быстро настигаю его — дистанция подходящая. Открываю огонь. Гитлеровец врезался в землю.

«Вот тебе, собака, за Орлова!»

Попытка противника по-воровски напасть с воздуха на район, занятый нашими войсками, провалилась.

Время истекло. Возвращаемся домой.

Подлетаем к линии фронта. Сейчас противник откроет огонь с земли из всех видов оружия — летим на бреющем. Подаю команду:

— Делаем противозенитный манёвр!

В самом деле, со всех сторон нас начали осыпать трассы зенитного огня. Снаряд пробил мне плоскость и радиомачту. Но мы, искусно маневрируя, благополучно ушли домой. В этом бою наша группа сбила восемь самолётов противника: одного сбил Куманичкин, одного — наш погибший боевой товарищ Орлов, одного — Стеценко, двух — мой напарник Громаковский, трёх — я.

В напряжённом воздушном бою с противником, который в пять раз превышал нас численностью, мы с успехом использовали весь свой опыт.

Когда я докладывал командиру о воздушном бое нашей шестёрки с тридцатью «фокке-вульфами», на КП приняли радиограмму от командующего наземной армией. Оказывается, он наблюдал за тем, как мы вшестером вели бой против тридцати «фокке-вульфов». Наши пехотинцы видели, как фашистские лётчики сбросили бомбы на свои же войска, как были сбиты восемь вражеских машин.

Командующий прислал на имя нашего командира благодарность за помощь, оказанную лётчиками.

Нет большей похвалы для боевого лётчика-истребителя, чем похвала пехотинцев, наблюдавших за ходом его воздушного боя. Это высокая оценка.

Наш бой подробно разобрали и обсудили. Было сделано много полезных выводов, извлечено много важных уроков.

16. ВОЙ С ФАШИСТСКИМ РЕАКТИВНЫМ САМОЛЁТОМ

23 февраля 1945 года, в день двадцать седьмой годовщины Советской Армии, мы собрались на аэродроме и в приподнятом, боевом настроении слушали приказ Верховного Главнокомандующего.

Сколько памятного связано у меня с этим торжественным днём! Я вспомнил, как слушал приказ товарища Сталина на тыловом аэродроме в Средней Азии 23 февраля 1942 года. В ту тяжёлую пору на протяжении огромного фронта от Северного Ледовитого океана до Чёрного моря наша армия вела ожесточённые бои, чтобы, измотав немецко-фашистские войска, изгнать их из пределов нашей Родины. Теперь Советская Армия не только освободила родную землю, но и перенесла войну на территорию фашистской Германии.

Настали долгожданные дни!

Но окончательная победа сама собой не приходит. И мы это хорошо знали. Фашисты бросали в бой все сохранившиеся резервы. Они пытались «напугать» нас, лихорадочно старались применить новую технику, в частности самолёты с реактивными двигателями.

После встречи командира полка с двумя вражескими реактивными истребителями никто из нас больше их не видел. Встречали их ещё лётчики из соседних частей. На нашем фронте эти самолёты появлялись только в одиночку, ограничиваясь атакой на повышенной скорости. Но в бой, как правило, они не вступали, предпочитая действовать «из-за угла».

И вот мне довелось встретиться с вражеским реактивным самолётом.

24 февраля я вылетел в паре с Титоренко на свободную «охоту».

Внимательно слежу за воздухом. Вижу, из-за дымки на высоте трёх тысяч пятисот метров внезапно появляется самолёт. Не замечая нас, он идёт вдоль Одера на скорости, предельной для наших «Лавочкиных». Всматриваюсь: это безусловно реактивный самолёт. Быстро разворачиваюсь, даю мотору полный газ и начинаю его преследовать. Лётчик-фашист, очевидно, и не смотрел назад, надеясь на большую скорость своего самолёта. Я опасаюсь, что, заметив нас, он, по обыкновению, уйдёт. «Выжимаю» из машины максимальную скорость, стараясь сократить расстояние и подойти под вражеский самолёт.

Мой товарищ не отстаёт от меня. Зная его горячность, предупреждаю, чтобы он не терял хладнокровия, не начинал действовать без моей команды.

Хочется подробно, поближе рассмотреть реактивный самолёт и, если удастся, открыть по нему огонь.

Снижаюсь и подхожу под вражеский самолёт со стороны хвоста на расстоянии двухсот метров. Удачный манёвр, быстрота действий и скорость — всё это позволило мне приблизиться к реактивному самолёту.

И вдруг в него полетели трассы — Титоренко не выдержал! Я был уверен, что «старик» испортил план моих действий, и в душе нещадно ругал его. Но, оказывается, его трассы неожиданно улучшили моё положение. Самолёт врага стал разворачиваться влево, в мою сторону, и на мгновение подставил мне свою «спину». В этот миг, развив предельную скорость, которую только может дать мой самолёт, я сблизился с врагом.

Вот уже нас отделяет совсем короткая дистанция. С волнением открываю огонь. Реактивный самолёт, разваливаясь на части, стремительно падает вниз, на территорию врага.