Шагая по Русской равнине,Стихи и рассказы пишу.Ведь как величайшей святынеЯ русскому слову служу.От красок текущего векаНа сердце то горечь, то сласть,Но слово должно человекаТеплом и красой окружать.Читаю. Стих слушает Логос[2],Луна, поднебесная синь,И хочется, чтобы мой голосЗапомнили Время и Жизнь.То зной, то снега на равнине,А я всё пишу и пишу,Ведь как величайшей святынеЯ русскому слову служу.
Восторг
Идём, любуясь дивным светом,Восторг в душе и словесах,А журавли, прощаясь с летом,Нам вторят в ярких небесах.А осень, осень всё смелее,Срывая голос с дивных нот,Звенит, и спутница хмелеетОт перегруженных частот.И стать, и лёгкая походка,И блеск в очах, и огоньки,И я навязчиво, но робкоКасаюсь трепетной руки.И осязая, как от света,Воспламеняется душа,Мы входим споро в бабье лето,А в осень жизни – чуть дыша.
Вдохновение
Высокой страсти не имеяДля звуков жизни не щадить,Не мог он ямба от хорея,Как мы ни бились, отличить.А. С. ПушкинВулкан кипел в груди давно,И вот он с силойИз недр души прорвался, ноНе пеплом – лирой.И поэтический потокПошёл со звоном,Волшебной образностью строкЯ очарован.В нём ритм и музыка стиха,Как хвост за змеем,Четырёхстопная строфаИ ямб с хореем.Анапест, дактиль, вняв маршрут,Уже в дороге,Мужские, женские живутВ потоке слоги.И амфибрахий руки жалКоллегам летом,Раскрыв души потенциал,Я стал поэтом.
По строфам Блока
Вползи ко мне змеёй ползучей,В глухую полночь оглуши.А. А. БлокКогда в душе растёт тревогаИ бытовая шелуха,Я, углубляясь в строфы Блока,Сливаюсь с музыкой стиха.На диво оживают строчки,Звучит, как песня, плавно речь.И вижу не слова и точки,А «матовость покатых плеч».Губами чувствуя дыханье,Я пью его, как винный сок,А воспалённое сознаньеСрывает с тела лёгкий шёлк.Вот-вот взорвусь: кровь закипела,Дыханье спёрло, дрожь в ногах,Нагое трепетное телоОбнять пытаюсь впопыхах.И слышу в атмосфере жгучейКрик поэтической души:«Устами томными замучай,Косою чёрной задуши».