Служу Советскому Союзу 3

В конце эксперимента я предложил ребятам навести порядок. И тут выяснилось, что дети веник и тряпку в руках держать не умеют. Уборка затянулась чуть ли не до приезда родителей. Мне оставалось только покачивать головой, глядя на неумелые потуги.

Я задумался тогда: насколько самостоятельным я был в десять лет. И вычленил для себя основную мысль — в моей самостоятельности была заслуга не только наших родителей, но и школы и детского сада. В детском саду назначали дежурных, которые помогали нянечкам накрывать столы.

В начальной школе мыли парты, подметали пол в классе. В конце последнего урока дежурные проверяли парты и если замечали надписи или кляксы, то виновник оставался после уроков и стирал следы преступления. Была ответственность. Да взять те же заклеивания окон в классах — я ведь тогда понимал, что если не буду помогать, то могу быть одним из тех, кто мерзнет зимой.

В средней школе дежурные мыли в своем классе пол. После последнего урока поднимали стулья на парты. На субботниках девочки отмывали окна, панели, пол в коридорах и классах, а мальчики прибирали школьный двор.

С пятого класса летом ученики были обязаны отработать на школьном дворе: поливать цветы, полоть грядки, работать в теплице. Очень полезными уроками в школе были труды: мальчишек учили работать с разными инструментами, девочек — готовить простые блюда.

Уроки труда в советской школе давали первые профессиональные навыки.

Девчата приглашали нас на обеды, угощали борщом, салатами, пирожными-картошкой.

Рассказал об этом ребятам, сказал, что так нас приучали ценить свой и чужой труд. Они возмутились: «Вот, еще у нас для этого есть уборщица и дворник!»

Почему-то дети считают унизительным мыть пол, но испражнениями пачкать стены — им не стыдно. Не стыдно оставлять одни им понятные надписи на стенах, которые потом горделиво называют «граффити».

Мы рано становились самодостаточными. Первоклассникам на шею вешали ключ на веревочке — так мы становились самостоятельными. Никто в школу детей не водил. А родителей учителя видели только на родительских собраниях.

Во дворе и, вообще, на улице мы гуляли одни, без присмотра. С десяти лет на великах гоняли по всему городу. Летом дворовой компанией ходили в кино, горсад.

Родители уходили на работу, оставляли поручения: помыть пол, почистить картошку, сходить в магазин за хлебом и молоком, сделать уроки.

Мы, десятилетние мальчишки и девчонки жили своей, самостоятельной жизнью. Записывались в разные кружки, ходили в библиотеку, обменивались книжками. Дрались и мирились во дворах, но никогда в свои детские дела не вмешивали взрослых. Кто рассказывал, тот считался ябедой. Старались сами разобраться.

Десятилетний ребенок мог самостоятельно разогреть обед, поджарить яйцо или картошку. Это не считалось особым достижением.

Летом меня часто отправляли в гости в деревню. «В гости» — громко сказано. В деревне особо не позагораешь, перед отдыхом обязательно нужно потрудиться.

Если в городе особо детей не нагружали, то в деревне десятилетние мальчишки работали по-взрослому. Мне, городскому пацану, на покосе доверяли возить на лошади копны.

Девчата тоже не сидели без дела: кормили живность, пололи и поливали грядки, готовили еду.

Современным родителям некогда детей приучать к самостоятельности, им проще сделать все самим. Школа, тоже утратила воспитательные функции, она оказывает образовательные услуги.

А кто детей научит элементарному самообслуживанию и уважению к труду?

Да, я высказал все свои мысли приехавшей чете Васнецовых, на что они мне ответили, что с воспитанием своих детей разберутся сами. После этого Владика и Димку со мной не оставляли. Впрочем, у меня потом началась работа, поездки… так что ладно хоть здороваться не перестали. А я в тот миг понял, что начал стареть…

К чему это я?

Да к тому, что попадались мне на глаза деревенские мальчишки. Они были как маленькие мужчики — помогали по хозяйству и не отлынивали от работы. И вот в выходной день, когда мы собрались провести конкурс на звание «Королева Борозды», а потом отправиться на танцы, ко мне подскочил сын того самого мужчины, которого я закодировал.

Вихрастый мальчишка вызвал меня на улицу за барак, стрельнул по сторонам глазами, а потом заговорщицки проговорил:

— Вы это, на танцы седня не ходитя!

— Чой-то? — усмехнулся я в ответ.

— Да наши пацаны говорят, что будут городских седня учить сено жевать. Вы это… Не ходитя на танцы, а то там и до смертоубийства может дойти!

— Во как? — хмыкнул я в ответ. — В таком случае я точно должен там быть. Чтобы не допустить этого самого. Да ты за нас не волнуйся, всё будет путём, как-нибудь обкашляем. Батя как?

— Нормально, отошел и теперь дела по дому делает. Мамка не нарадуется, а он хучь и хмурится, а всё одно — по глазам видно, что довольный, как она его хвалит. Раньше-то всё больше лаялись, а теперь и нет ничо. Это… Он меня и послал сказать, чтобы вы не ходили.

— Передавай родителям привет. Пусть не волнуются, всё будет нормально, — подмигнул я и потрепал мальчишку по голове. — Как звать-то тебя, орёл?