Служу Советскому Союзу

Серёга заржал, Мишка тоже улыбнулся. Я тоже рассмеялся и хлопнул его по плечу:

— Ну так что?

— Идем, но если нас пошлют на три буквы, а не на пожар, то я не виноват, — покачал Лёха головой.

Я постучался в кабинет капитана и услышал:

— Войдите!

Открыв дверь, я произнес:

— Товарищ капитан, разрешите войти?

— Входите, товарищ курсант, — ответил капитан, не отрываясь от заполнения какого-то бланка.

Мы с ребятами прошли в кабинет. Они посмотрели на меня, вроде как я начал говорить, так должен и продолжить.

— Товарищ капитан, мы хотим отправиться на помощь в пожаротушении, — отрапортовал я за всех.

Капитан оторвался от записей, взглянул хмуро на нас и буркнул:

— Товарищи курсанты, закройте дверь с другой стороны и не приставайте с глупостями!

— Товарищ капитан, — ответил ему Михаил. — Это вовсе никакие не глупости, мы хотим быть полезными. Мы можем подтаскивать трубы или лопатами махать. В Омске мы уже участвовали в пожаротушении, так что опыт имеем. Даже грамоты дома остались…

— Вы даже присягу не приняли, какое из вас подкрепление, пацаны? — совершенно не казенным голосом спросил капитан Драчук. — Только ваших смертей ещё не хватало для хорошего дня…

— Товарищ капитан, разрешите поинтересоваться — что-то случилось? — спросил я. — Что-то из ряда вон выходящее?

— Да сейчас много чего из ряда вон выходит. Самолет Ил-18 сегодня упал под Магнитогорском, — вздохнул капитан. — И ведь всё нормально было, а поди же ты… Будут разбираться — что там случилось.

Мне почему-то на ум пришел тот рисунок, какой я видел в поезде на газете «Советская культура». Самолет и крестик на правом крыле. Может, просто совпадение…

— Товарищ капитан, мы хотим помочь. Хотя бы на пару дней, до присяги, а? — спросил я.

— Дурачки, ну куда вы лезете? И без вас команду сформируют, — покачал головой Драчук. — Из ребят поопытнее.

— Мы хотим принести пользу своей Родине, — стоял на своём Михаил. — Мы же за тем и пошли служить…

Капитан ещё раз посмотрел на нас, потом покачал головой:

— Я спрошу товарища Иванцова, но если за вас попадет, то из нарядов не вылезете!

— Так точно! — дружно козырнули мы.

Глава 22

После обеда чуть больше полусотни курсантов выстроились перед академией. Проходящие мимо люди с любопытством поглядывали на ребят, одетых в полевую форму. Так как мы ехали заниматься грязными работами, то и выдали нам по комплекту застиранных, но вполне ещё пригодных к носке.

Вместо кителей были гимнастерки, которые заменили в конце шестидесятых. Насколько мне помнится, это было сделано в связи с угрозой ядерной войны. Так как снимать радиоактивную гимнастерку через голову считалось опасным для здоровья, то ее рекомендовалось разрывать, приводя ее в негодность, что было неоправданной растратой имущества. Китель можно было расстегнуть и снять без потерь. Правда, это была всего лишь одна из версий…

Нашу четверку всё-таки допустили до помощи, но капитан строго-настрого запретил соваться дальше рабочих, а не пожарников. Если мы только получим хотя бы ожог, то лучше сразу писать на отчисление. Мы хором отдали честь и рявкнули: «Так точно!»

И вот теперь стоим в гуще других курсантов и наблюдаем за тем, как приближаются два «ЛАЗа» похожих на цирковых бегемотов. Почему на цирковых? Потому что веселая красно-белая расцветка и буква «Л» на бампере выбивалась из разряда серовато-зеленоватых проезжающих мимо машин.

— Курсанты, по автобусам!!! — зычно скомандовал капитан Драчук, отправленный вместе с нами на помощь пожарным.

Мы потянулись в пропахшее соляркой и маслом нутро «циркового бегемота». Суровый водитель лет сорока только хмуро взглянул на нас. Ему явно не улыбалось переться в сторону огня и дыма, но приказ есть приказ.

Так как мы были самыми младшими, то нас засунули назад. Возмущаться и лезть вперед не годилось — нас бы тогда просто выпнули из автобуса, да ещё и наказали бы за задержку. Поэтому мы уселись позади и уставились в окна.

— Эх, сидел бы сейчас на занятиях или болтался бы кишкой на перекладине, — задумчиво проговорил Лёха. — А то едем сейчас не знаю куда…

На его ворчание никто не обратил внимания. Всё-таки интересно было посмотреть на Москву, пусть даже и под дымкой смога. Серые здания, украшенные лепниной и кирпичные строения, украшенные различными вывесками с лозунгами о том, что коммунизм — дорога к светлому будущему.

Я слегка усмехнулся. Всё-таки в СССР знали о правильной пропаганде, оттого и внедряли при помощи слов мысли о том, что труд — это благое дело. Не бизнес, а именно труд. Именно труд сделал из обезьяны человека, именно труд и развивает человека дальше.

— А потом бы лег и отдохнул, помечтал бы о доме, о том, как обниму родителей и поглажу Шарика, — всё также нудел Лёха.

— Если хочешь, я сейчас попрошу остановить автобус, и мы совершим торжественный вынос тела юного курсанта Алексея Забинина. После непродолжительной процедуры предадим тело асфальту и ещё вдогонку надаем пендалей, чтобы лучше летело до казармы, — ласково предложил я.

— Чего ты сразу? — нахмурился Лёха.