Слышанное. Виденное. Передуманное. Пережитое

Встретившие меня домашние были поражены моим видом, как говорили: на мне лица нет. Но меня порадовало, что часы, которые, я думал, взяты тоже грабителями, висели на часовой цепочке; нужно думать, во время грабежа выпали из кармана, не замеченные грабителями. На другой день поставил в известность милицию о моем ограблении к опубликовал в газете, что векселя, мною потерянные, прошу считать действительными, и этим все формальности были исполнены.

Приблизительно недели через две получил повестку от участкового следователя явиться к нему. Тогда все участковые следователи были сосредоточены в одном месте, в каком-то из домов на Петровке. Следователь оказался очень почтенный человек и сообщил мне, что векселя мои найдены и грабители арестованы. Причем сообщил мне: если я желаю удостовериться, что это те самые грабители, то он даст мне Пропуск в тюрьму, где я могу их осмотреть, но, нагнувшись ко мне, тихо сказал: «Советовал бы вам отказаться от осмотра их, чтобы в дальнейшем избежать могущей быть с их стороны мести». От следователя я узнал, что векселя и послужили причиной их ареста при пожелании их сбыть кому-то.

Кстати сказать, у этих ворот происходил один из сильных боев. Со стороны Никольской улицы и Иверского проезда пули сыпались градом, причиняя большое разрушение стенам. При ремонте этих ворот было обращено внимание, что в икону св. Николая Чудотворца попала лишь одна пуля в низ правой ноги, но, что всего было удивительнее: пули ударялись почти сплошным кольцом по окружности круга, обыкновенно изображаемого у святых вокруг головы, не задев этого сияния. Икону сфотографировали, и одна из копий фотографии имеется у меня1.

Встреча Нового, 1918 года, несмотря на тяжелые переживания, справлялась у меня дома, с небольшим числом моих знакомых, живших недалеко от меня. Эта встреча Нового года по изобилию и, пожалуй, роскоши была последней в моей жизни. Сидели за столом, обставленным разными вкусными кушаньями, закусками и заграничными винами вплоть до шампанского «Вдова Клико»2. Чокались с пожеланием нового счастья, но, как оказалось потом, все делалось хуже, и несчастье следовало всюду за нами, крещендо увеличиваясь.

1918 год проходил еще в достаточном количестве продовольствия, но с ежедневным поднятием цен на него. Отсутствия продовольствия и повышения цен я еще серьезно не чувствовал, так как мое именьице снабжало молочными продуктами, яйцами, птицей, окороками ветчины и соленым мясом; крупа, мука, сахар, кофе, чай, мыло менялись на мануфактуру, производимую фабрикой, где я работал. Хотя доставка продуктов в дом была весьма затруднительна, но при ловкости и изворотливости спекулянтов, умеющих какими-то способами получать незаконные мандаты, доставлялись поздним вечером в чемоданах на автомобиле. Дом, где я жил, был старинный, имел под полами и стенами скрытые помещения, незаметные для посторонних, но куда можно было поместить большое количество разных предметов, и это давало: возможность думать, что при обысках их не найдут, а потому и не реквизируют.

Взбаламученная революцией народная серая масса людей потеряла все устои нравственности; у разнузданных, темных людей начали образовываться самые дурные страсти, выражающиеся в своеволии, в грабежах, предательствах, изменах, вплоть до убийств; причем все страсти усиливались и расширялись по периферии государства, проникая в самые глухие места, и выходки бандитов начали выходить из пределов всякого терпения. Дома с многочисленными жильцами образовывали охрану из лиц, живущих в доме. Парадные двери в большинстве домов были заколочены, и вход разрешался только с черных ходов; у ворот, всегда запертых, были дежурные лица, пропускающие только своих, а неизвестных со строгим опросом.

Ко мне в дом врывались два раза солдаты с ружьями, в то время когда меня не было дома; первый раз днем, как будто бы для розыска скрывающихся офицеров, а во второй раз — поздним вечером требовали хозяина дома, то есть меня. Я был осведомлен по телефону об этом налете, с предупреждением, чтобы я не приходил в дом; солдаты скоро ушли, Но предупредили, что они опять сегодня же зайдут, и я просидел в гостях до 2 часов ночи и, вернувшись домой, не мог спать: малейший шум у ворот дома или звонок к дворнику заставляли меня бежать к окну, чтобы посмотреть: не за мной ли пришли? Мне же из дома скрыться было легко, через сад и ворота другого дома, выходящего на другую улицу.