См. статью «Любовь»

По мнению Залмансона, шутки и анекдоты — это нечто заменяющее язычникам молитвенник. И не умаляет это, Боже упаси, их достоинства и не принижает значения, напротив, возвышает. В «анекдотчиках» Залмансон усматривает подлинных служителей культа и приветствует их религиозное рвение, ведь они открывают и разгадывают нечто чрезвычайно важное, но зачастую «средства их так убоги, ай! — пожалеть их хочется, право!». И это потому, что «большинство человеческих созданий вообще не наделены талантом настоящего юмора, острого и меткого, бьющего прямо в цель, но способны, самое большее, лишь твердить убогие молитвы, молитвы из вторых, из третьих рук, не ощущая при этом и тени подлинного вдохновения и душевного подъема…».

Замечание Вассермана касательно той же темы предназначено вниманию редакции Энциклопедии и указывает на некоторые странности смеха Залмансона: это женский, дамский смех, утверждает Вассерман, вкрадчивый и щебечущий, деланый и лукавый, невольно вызывающий игривые побуждения и размышления, результаты которых подтверждают его хитроумную теорию: смех большинства людей нисколько не похож на их обычный голос и манеру выражаться, люди смеются совершенно иным тоном и тембром, чем разговаривают.

— Как будто уединяются со своим смехом, — поясняет Вассерман со стыдливой усмешкой. — У каждого появляются интонации, свойственные исключительно ему, которыми нельзя пользоваться с целью… Скажем так: нельзя пользоваться в обыденных обстоятельствах или в разговорах на серьезные темы.

2. Юмор Казика.

Казик обладал, по словам Отто Брига (см. статью Бриг), чрезвычайно развитым чувством юмора: в сущности, это была болезненная ирония, проистекавшая из особого склада его характера и способности мгновенно ухватить сущность происходящего. Поскольку он был обречен глубоко и мучительно переживать процессы расцвета и угасания, одновременно свершающиеся в каждом живом существе, то всякий раз, как один из мастеров искусств (см. статью деятели искусств) и борцов из его окружения начинал говорить о своих планах и устремлениях в отношении далекого — а также и близкого — будущего, всякий раз, когда произносились такие слова, как «надежда», «шанс», «улучшение», «победа», «молитва» (см. статью молитва), «идеалы», «вера» и т. п., когда художников и воителей охватывал дух понимания и братства, и они погружались в атмосферу трогательного единения и сплоченности, когда на миг рассеивалось привычное ощущение чуждости (см. статью чуждость) между человеком и его ближним, и создавалась иллюзия сопричастности и утешения — в такие мгновения из уст Казика вылетали короткие смешки, неподвластные его воле и разуму, похожие на некий физиологический рефлекс, над которым у нас нет никакой власти, от которого невозможно воздержаться, как раскаленной сковородке не дано воздержаться от того, чтобы издавать звуки шипения и скворчания при соприкосновении со струей холодной воды. Случайные эти всплески сарказма не вызывали у Казика радости. В сущности, он вообще не понимал, чем они вызываются, и только отмечал выражение боли, огорчения и обиды, проступавшее на лицах художников. Редакция согласилась обозначить это свойство Казика как «чувство юмора» только потому, что Отто Бриг в своем великодушии и благородстве уже сделал это. Следует отметить, что были отдельные моменты в жизни Казика, когда он частично избавлялся от этой странной манеры: это произошло уже после того, как он сам стал художником (см. статью художник).

— решение, приговор суда, а также вынесение окончательного заключения после тщательного и всесторонне взвешенного рассмотрения вопроса.