Смайлик на асфальте

Надо было искать письмо. Более того, я был уверен, что его будут искать и люди княгини. Разговор с Катериной, сестрой Натали, ничего не дал, да и люди княгини уже перерыли весь дом. Значит, письмо находилось в другом месте. Сначала я думал, что Натали отдала его Карсавину, но спросить у него не представлялось возможным — молодой человек был в забытьи. Вместе с его тетей мы перерыли весь дом — ничего. Я вновь отправился в «Ланвен» поговорить с подругами Натали, но они ничего не знали. И тогда мне вспомнилось, что о письме упоминал фотограф, месье Филипп. Мне пришлось проявить все свое красноречие, взывать к его чувствам, убеждая отдать мне письмо, но он божился, что Натали не отдавала ему на хранение никаких бумаг. И тогда мне пришла в голову мысль: а не могла ли Баженова просто спрятать письмо у него? Вместе с Филиппом мы обыскали каждый уголок его порядком захламленного жилища. Конверт нашелся в початой пачке с фотобумагой. А на следующей день произошло еще одно приятное событие: взяли Симановича, который вновь попытался положить в банк фальшивые деньги. Правда, уже в другой банк, но полиция Парижа была начеку. Однако, к сожалению, Симанович взял вину на себя, предпочтя не упоминать о княгине.

Теперь у Дальбана появился повод побеседовать с княгиней, но я вызвался сделать это вместо него.

Для встречи с Эристовой мы с Мишелем выбрали «Ланвен», там он, оставаясь невидимым за ширмой, мог слышать наш разговор. Затем посыльный отправился к княгине с извинениями — портниха, дескать, что-то напутала — и просьбой срочно прибыть на примерку, если она хочет вовремя получить платье.

Княгиня прибыла через час. С порога устроила разнос портнихе. Я слушал ее резкую, раздраженную отповедь и недоумевал, о каком чувственном и нежном голосе говорил Карсавин. А еще меня не оставляло ощущение, что этот голос, правда, гораздо более спокойный, даже отрешенный, я уже слышал.

Эристова вошла в комнату и остановилась, увидев меня. Я поклонился и сразу перешел к делу.

— Последние события настолько взбудоражили умы, что придется говорить начистоту, — начал я.

Коротко, без лишних подробностей я рассказал о своей уверенности в том, что считаю ее создателем цепочки преступлений по типу тех, что происходили в 1916 году в Петрограде. Натали Баженова завладела компрометирующим письмом, и княгиня организовала ее убийство руками Д., сама при этом оставаясь в стороне. Затем цепочка вступила а действие — некто выполнил заказ Д. и устранил американку. А затем произошло незапланированное событие — Симанович убил Энтони Корсо. Это убийство не входило в цепочку, но вы обставили его так, чтобы запутать следствие. О том, что Карсавин жив, я упоминать не стал.

Эристова спокойно выслушала меня и усмехнулась:

— Это всего лишь слова. У вас нет доказательств.

— Признания Симановича разве не могут служит таковыми?

Тонкая черная бровь слегка приподнялась.

— Не думаю, что он признался в убийстве. А если он замешан в каких-либо финансовых аферах, то это только его гешефт. Если он получит за свои махинации по заслугам, всем будет только лучше.

— Но в письме вы писали совсем другое, — возразил я. — Там вы выступали инициатором того самого «гешефта» и проявили совсем другие намерения.

— Даже если бы вы обладали этим письмом, оно ничего не докажет.

Княгиня выглядела спокойной, словно гранитный истукан с Университетской набережной, она совсем не боялась меня. И тогда мне пришла в голову мысль рассердить ее. Еще ни одна женщина не осталась равнодушной, когда разговор заходил об измене мужа.

— Да, конечно, все это было игрой, — покивал я. — Ни за что не поверю, что вы ввяжетесь в аферу из-за каких-то жалких нескольких тысяч франков. Все это было предлогом, а истинный мотив — ваш супруг, князь Эристов. Он оказывал знаки внимания Натали и, возможно, собирался уехать с ней в Америку. Вы чувствовали его охлаждение, отсюда и флирт с юным Энтони Корсо. Вы желали возвыситься в своих глазах, доказать себе, что еще привлекательны, что способны взволновать мужское сердце.

Она залилась краской гнева.

— Это ложь!

— Что именно? А, может, вы влюбились в юного Антошу, а он отверг вас, предпочтя более молодую и привлекательную Натали? Вот вам и мотив для второго убийства. Женщина, обманутая дважды, не только жалка, но и страшна в своей мести.

— Ложь! Все ложь! Мой муж не мог увлечься этой девчонкой!

Я пожал плечами.

— А я думаю, что именно это он и сделал. Натали была очень красива и юна. В отличие от вас.

— Мальчишка не значил для меня ничего! Он был лишь инструментом для достижения целей.

— И какая же ваша цель? Вы хотите сказать, что всерьез рассматривали восстановление монархии в России во главе с Кириллом Владимировичем? — деланно удивился я. — Вы меня разочаровываете. Уж кому, как не вам, знать, что России под его руководством грозит полный крах. Уж лучше большевики, чем он.

На лице княгини отразилось презрение.

— Очередной вздор! — крикнула она.

Я ожидал всплеска негодования, но к Эристовой вдруг вернулось самообладание.